НАШЕСТВИЕ ВАРВАРОВ
Хорошо жить в Италии. Что ни дом - древнеримская терма или палаццо эпохи Возрождения. В России памятников архитектуры ничтожно мало. Всех зданий, включая построенные в XX веке, - 80 тысяч. Но скоро и этого богатства не останется. Каждый год из-за нерадивых строителей, пожаров, плохого присмотра страна теряет 200 - 250 старых домов. Дошло до того, что в 2010 г. Минкульту пришлось сократить Список исторических городов страны в 10 раз. Памятники остались в 41-м. В остальных сохранять нечего.
Искусствоведы хватаются за голову и в один голос говорят о нашествии варваров. В Москве вандалы-строители добрались до домов XVIII века. За пределами столицы ситуация еще хуже. К примеру, в Калининграде окончательно загубили остатки тевтонских замков. Дети растаскивают по кирпичам разрушенные стены и башни XII века.
Последний бастион, который ученые пытаются не сдать, - древнерусская архитектура. Таких памятников - настоящих, бесспорных - в стране по пальцам пересчитать. Пара десятков храмов XI - XV веков, сохранившихся в Новгороде, Пскове, Владимире. Сносить их пока никому в голову не приходит. Но и поддерживать памятники на должном уровне государство не хочет.
На сохранение и реставрацию древностей нужны сотни миллиардов рублей. К примеру, качественный ремонт одной нестарой (XVIII века) церкви Клемента Папы Римского в Москве стоил 3 млрд рублей. Но там деньги давала мэрия. Минкульт на масштабные расходы не способен. Весь его ежегодный бюджет - порядка 100 млрд рублей. К тому же большая часть культурной казны уходит на пафосные стройки: то потратят десятки миллиардов на Большой театр, то возведут за 22 млрд руб. уродливую новую сцену Мариинки.
На настоящих древностях государство экономит. Реставрацию Троице-Сергиевой лавры - четыре красивейших собора XV - XVI веков - чиновники оценили в 1,5 млрд рублей. Великому Новгороду к 1150-летнему юбилею дали на подновление древностей 1,7 млрд рублей. Это на город, в котором 37 памятни-
ков, включенных в Список всемирного наследия ЮНЕСКО! Между тем деньги новгородским памятникам очень нужны. Разумеется, Софийский собор XI века - старейший древнерусский храм на территории России - в хорошем состоянии и открыт для туристов. Но, к примеру, на грамотную реконструкцию остатков храма XIV века рядом с Входоиерусалимским собором средств нет. Каждый год на лето фундамент, пол и нижнюю часть стен церкви с фресками откапывают, потом на зиму закапывают обратно.
О достижениях цивилизации вроде климат-контроля и теплых полов в древнерусских памятниках можно только мечтать. Влажностью и температурой управляют разве что в столичных соборах и в Ферапонтово, где находятся фрески Дионисия. В остальных музеях, когда идет дождь и повышается влажность, храмы по старинке закрывают на замок. Так поступают в Кирилло-Белозерском монастыре под Вологдой, в новгородской церкви Спаса Преображения, где сохранилась роспись Феофана Грека.
СЕВЕРНАЯ
РУСЬ
Нехватка финансирования может привести к полному исчезновению памятников. К примеру, грунт под Дмитриевским собором XII века во Владимире сползает в реку. Фундамент храма надо укреплять, а денег на это нет. Но самая тяжелая ситуация - с деревянными храмами. Это наиболее самобытная русская архитектура. На каменные церкви сильно влияла Византия, на городскую архитектуру - Европа. А деревянное зодчество - абсолютно свое, русское, ни на что не похожее.
Храмов из дерева в России - сотни. В основном они расположены на Русском Севере. Самые старые срублены в XV веке, по некоторым оценкам, в XIV. Увидеть деревянное богатство непросто. Церкви и часовни разбросаны по деревням и поселкам. Часто там вообще нет дорог. Добраться можно только пешком или на лодке. Деревни, где стоят памятники, давно опустели. Строения портятся, гниют. Государство на деревянные храмы, по сути, плюнуло. Они финансируются так плохо, что врагу не пожелаешь. К примеру, несколько часовен на Кенозере в Архангельской области отреставрированы только потому, что деньги дали частные компании. Местных мастеров не нашлось, работала норвежская фирма. Тогда же, в 1990-е гг., бизнесмены оплатили масштабную программу по восстановлению небес. Так называются съемные доски с изображениями под крышей храмов.
«То, что государство выделяет недостаточно средств на реставрацию деревянных храмов, - наша национальная катастрофа. Мы теряем самое что ни на есть самобытное в архитектуре, что есть у русского народа. Наши зарубежные коллеги говорят: такого деревянного богатства нет больше нигде. Пока еще есть что сохранить и показать потомкам. Но число памятников стремительно тает», - говорит Виталий Скопин, директор архитектурно-реставрационного центра «Заонежье».
«Чертежи не могут отразить сложность деревянных конструкций. Эти конструкции похожи больше на лепку, чем на кладку. Часто они изначально несимметричны, завалены на бок. Они пластичны. Можно сказать, что они живые по своей форме, - продолжает Виталий Скопин. - Сейчас в это трудно поверить, но в XVII, XVIII и даже в начале XIX века деревянные шедевры создавались без чертежей. Начиная с XIX века деревянные памятники строятся по чертежам и становятся менее интересными».
Увы, чиновники редко испытывают к старому деревянному зодчеству пиетет. В Белозерске Вологодской области возникла ситуация, которую идейные реставраторы называют криминальной. Местный отдел по охране памятников принял решение о реставрации церкви Ильи Пророка (XVII век). Работу начинал всемирно известный архитектор и реставратор Александр Попов - крупнейший авторитет в данной области. Однако чиновники принялись настаивать на коротких сроках. Попов заявил: при таких сроках работу выполнить невозможно - получится халтура.
Чиновники перепоручили заказ другой фирме. По сути, обычной плотницкой бригаде, которую никак не назовешь командой реставраторов. Люди не имели никакого представления о деформациях в стенах церкви, существовавших до разборки, а без их учета невозможно собрать памятник правильно. Тем не менее часть храма фирма собрала. По рассказам очевидцев, попутно присовокупив к старым бревнам сырой неизвестно где срубленный лес. Результат: после сборки деформации стали еще больше, чем были. Церковь перекошена и изуродована.
Когда скандал достиг международного уровня, в ситуацию вмешался Минкульт: он направил в Белозерск независимых экспертов, и, согласно их решению, деньги плотникам выплачены не были. Научно-методический совет по деревянному зодчеству при Минкульте принял решение снова разобрать церковь - для повторной реставрации. В настоящий момент работы на памятнике заморожены - храм ожидает от министерства решения своей судьбы.
«К счастью, на карте России есть светлое пятно - Карелия. Там ситуация с охраной памятников принципиально другая, - рассказывает В. Скопин. - Нам невероятно повезло с заказчиками. Особенно с главным заказчиком - музеем-заповедником «Кижи». Здесь никогда не нанимают гастарбайтеров - только специалистов с высшим реставрационным образованием, которые занимаются этим всю жизнь. Специалистам предоставляются прекрасные условия для работы - все коллеги нам завидуют. Я бы сказал так: «Кижи» - образец условий для реставрации».
Можно, конечно, поспорить, правильно ли свозить памятники в музей под открытым небом. В идеальной ситуации этого происходить не должно: место, где стоит храм, - тоже его часть. Это рельеф, пейзажи. Но, если бы уникальные памятники, свезенные в Кижи, остались на своих местах, половина из них была бы утрачена. Именно там удалось сохранить Лазаревскую церковь из Муромского монастыря XIV века (по более реалистичной версии - XVI века) и Преображенскую церковь XVIII века - признанную вершину мирового деревянного зодчества.
КВАДРАТНЫЕ
МЕТРЫ ФРЕСОК
Внешний вид храма - еще не все. Часто самое ценное находится внутри. В новгородских и владимирских соборах это прежде всего чудом сохранившиеся древние фрески. «Стенные росписи русских храмов - одна из важнейших вех средневекового искусства, а такие мастера фрески, как Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий, по праву считаются классиками мировой живописи», - писал знаменитый реставратор и искусствовед Савва Ямщиков.
До недавнего времени казалось, что памятникам мирового уровня ничего не грозит. Надежда оказалась наивной. В этом году криворукие рабочие добрались до росписи самого известного иконописца - Андрея Рублева. Лучше всего она сохранилась в Успенском соборе Владимира. Фрескам там давно не везло. В конце XIX - начале XX века их грубо отреставрировали. По сути, посадили на сплошной клей. Поэтому изображения трудно чистить. Их почти невозможно подновить, как часто делают реставраторы.
Вдобавок в конце 2000-х гг. собор отдали в совместное владение Владимиро-Суздальского музея-заповедника и местной епархии РПЦ. На пользу памятнику решение не пошло. Специалисты не один год жаловались, что в храме XII века банально протекает крыша. Фрески разрушаются из-за повышенной влажности. Летом с собором случилась новая напасть. Конкурс на расчистку соседствующей с Рублевым росписи XVII века выиграла малоизвестная фирма. Результат превзошел все ожидания: работу поручили гастарбайтерам.
Они умудрились нарушить все научные правила. Положили в соборе сырой лес. Это только увеличило влажность. Фрески начали чистить не сверху, а снизу. Занятие бессмысленное, так как грязь стекает аккурат на проделанную работу. Наконец забыли укутать роспись перед очисткой - и забрызгали грязью бесценного Рублева. К счастью, в сентябре в безобразие вмешались областные власти. Варварские подрядчики отстранены, на расчистку объявляется новый тендер.
В Ферапонтовом монастыре под Вологдой возникли проблемы с финансированием фресок Дионисия. Роспись собора Рождества Богородицы - единственный в стране памятник XV века, в котором изображения сохранились почти полностью. Более того, в отличие от других церквей их никогда не замазывали новыми фресками. В XIX веке хотели, но монастырь впал в немилость у епархии, она отказала в деньгах.
«Реставрация Дионисия - уникальная, точечная. Ее делали в 1980-х годах. Клей почти не использовали. Из 600 квадратных метров фресок его положили только на два квадратных метра, на фрагментах, где начал отходить красочный слой. Остальная роспись осталась в первозданном состоянии», - рассказывает хранитель фондов Музея фресок Дионисия Елена Шелкова. Состояние мельчайших частей росписи каждый год отслеживают. Их фотографируют, изу-чают, решают, не надо ли укрепить.
Плесень
на святыне
Может, хотя бы иконы мирового значения - уровня работ Андрея Рублева и Феофана Грека - находятся в безопасности? «К сожалению, и тут я не могу вас успокоить», - говорит руководитель отдела реставрации древнерусской темперной живописи Центра им. Грабаря Галина Цируль.
«Конкурс на реставрацию древних икон выигрывает тот, кто согласен на меньшую сумму, - продолжает Г. Цируль. - А на меньшую сумму соглашается, извините, какой-нибудь дядя Вася с улицы. И это не исключительные случаи, а общее место. У них даже мастерской нет - делают работу у себя на кухне. Когда неквалифицированным специалистам отдают иконы на реставрацию обычные люди или настоятели храмов, это еще можно понять. Но музеям - государственным учреждениям - такое простить нельзя».
Когда древние иконы передают РПЦ, с ними часто можно распрощаться. Характерный случай - судьба Боголюбской иконы Божией Матери XII века. Она почитается чудотворной. Согласно преданию, икона написана по велению князя Андрея Боголюбского в память о явлении ему Богородицы.
История не из приятных. Когда началась кампания по возвращению Церкви ее собственности, Владимиро-Суздальский музей решил оказаться в числе первых и передал Боголюбскую икону в монастырь. Поскольку ранее ее реставрировали специалисты Центра Грабаря, впоследствии они регулярно приезжали в монастырь и оценивали ее состояние. И три года назад заметили - на иконе образовалась плесень размером с ладонь. Оказалось, монастырь кому-то продал климатические капсулы, заряженные в стеклянную витрину иконы. Святыню переместили обратно в музей, в подобающие температурные условия, и уже третий год специалисты центра заново реставрируют ее.
Менее громкая, но столь же невеселая история произошла в кафедральном соборе Архангельска. На сей раз жертвой стала икона покровителя Небесного Воинства Архангела Михаила с видом города, названного в его честь (автор иконы - знаменитый мастер Григорий Попов, живший в XVII - XVIII веках). Пару лет назад в соборе объявилась некая девушка и с благословения владыки прописала всю икону типографским золотом. Приукрасила, так сказать. Можно ли снять эту типографскую краску и вернуть икону к первозданному облику - непонятно. Служители собора об этом и не задумываются.
В конце 2000-х гг. из-за аппетитов РПЦ мир едва не лишился самой знаменитой русской иконы - «Троицы» Рублева. Церковь захотела отвезти ее в Сергиев Посад для богослужения. Реставраторам чудом удалось убедить чиновников из Минкульта, что хрупкая икона, с которой осыпается грунт, не выдержит тряски на грузовике по подмосковным дорогам. Самое печальное - перевоз «Троицы» в Сергиев Посад выглядел чистой воды капризом. В Троице-Сергиевой лавре есть целых две точные копии иконы Рублева. Одна конца XVI века, другая сделана в 1928 году.
«Мы ни в коем случае не против того, чтобы святыни возвращались Церкви. Мы говорим о том, что Церковь должна быть готова их принять. Пока у них нет соответствующих специалистов. Отношение к иконам у них другое: Бог дал - Бог взял. Испортилась икона - ничего страшного, новую напишут. И нет никаких законов, которые обязывали бы Церковь заботиться о произведениях искусства или позволяли бы государству изъять из храма (хотя бы временно) произведение, чтобы спасти его», - комментирует Галина Цируль.
Учиться никогда не поздно
Неумелая реставрация - хуже воровства. В свое время она нанесла изрядные потери храмам многовековой давности. В XIX веке горе-ученые решили вернуть первоначальный облик Дмитриевскому собору во Владимире - и снесли аутентичные галереи и лестничные башни. Решили, что они пристроены в XVII веке.
В начале XX века реставраторы едва не испортили фрески Дионисия. Вместо старого плиточного пола они положили бетонный. В результате в соборе Рождества Богородицы повысилась влажность. Краски стали портиться. Вдобавок уровень пола поднялся на несколько десятков сантиметров. Исказилась перспектива фресок. Только 10 - 15 лет назад музейщики сделали в соборе новый пол, подходящий для сохранения памятника.
С деревянной архитектурой - та же история. Ее научились адекватно реставрировать только в 1980-х годах. Стало ясно: нельзя просто так разбирать памятник и собирать заново, меняя устаревшие детали. Необходимо работать с тем же самым деревом, срубленным и высушенным в то же самое время года, в тех же условиях. Желательно использовать точно такие же топоры. В итоге работу реставраторов 1970-х годов в Кижах (и не только) теперь приходится переделывать.
«Аргументы недели».
Золотое кольцо