Вот я и решила опубликовать этот… это…эту… Даже не знаю, как назвать материал и жанр. Он собран из реплик Резо, брошенных им или на ходу, или во время вечернего чаепития с ним, которым одарила нас с дочкой судьба в Одессе. И все одесские дни неподалеку от Резо я теребила его и засыпала вопросами. Переспрашивала о том, что читала и слышала о нем раньше, видела в его спектаклях и посвященных ему телепередачах. А правда ли, что так? А верно ли что было это или то? Я ходила за ним настойчиво как Эккерман за Гёте и записывала, записывала.
И вот, что из этого получилось.
Волшебники есть. Верьте мне.
*
Там есть такой отрывок, в этом фильме. Такой теплый, такой человеческий, такой хрупкий… В фильме «Мимино».
Значит, Валико звонит в Телави, а ему –р-раз! и перепутали -– дали Тель-Авив. Ну, оно же на слух похоже. И там тоже грузин снимает трубку. И они вдвоем поют песню. Тихонько и душевно поют. Как будто одни на всей планете. Под летним низким звездным небом сидят и поют. Это с ума сойти, как сердечно. Сколько смотрю, все время плачу. Потому что очень честно, просто, без пафоса.
Жужуна цвима мо-о-о-овида,
Диди миндори данама.
ДАнама, Данама, данаМА,
Диди миндори данама.
Как прекрасно придумано, -– скажешь ты, читатель. Зачем, придумано, слушай? Списано из жизни. Это сейчас сел, поехал, встретился, обнялся, песню поешь. А тогда только по телефону можно было спеть.
Жужуна цвима моо-о-овида…
Моя любимая подруга, тележурналист и писатель Тинатин Мжаванадзеобъяснила, что ее обычно детям поют как колыбельную. Эта песенка – говорит Тинико -– про грибной дождик. Про свежий теплый дождик, что смочил лужайку, большую лужайку. Милая такая песенка.
Вот они в этом кино стоят вдвоем, Исаак и Валико, на планете стоят, один в одном конце, второй в другом и поют про грибной дождик.
Данама, данама, данама,
Диди миндори данама.
Исаак плачет. И я плачу. Зрители плачут. На сердце теплеет И мне хорошо. А когда мне хорошо, значит, моим родным и друзьям хорошо, если моим друзьям хорошо – всем вокруг них всем хорошо… Я так думаю.
Этот фильм придумал в компании с Викторией Токаревой и Георгием Данелия и Резо Габриадзе. Фантазер и волшебник.
Этот материал не может быть в виде интервью. Это будет просто его прямая речь. Что я могу спросить у мудреца Резо? Если он в своем монологе сразу отвечает на все возможные вопросы.
Конечно, дорогой читатель, его надо слушать. Его надо видеть. Написанное частично теряет магию, обаяние, очарование. Ну, пусть не полностью – но какую-то важную часть точно.
Тихим чуть хрустящим голосом с легким грузинским акцентом Резо Габриадзе говорит.
О театре. О кино. О телевидении. О юморе. О друзьях. Об искусстве, науке. О жизни.
Боюсь пафоса. Сболтнешь что-нибудь, а потом всю жизнь стыдно.
*
Каждый человек актер. Нет человека не актера. Человек играет везде, даже в кресле у дантиста.
Как? Ну, сегодня ты охотник, а потом лисичка… Такой вульгарный пример, но чтоб было ясно вам.
*
С актерами надо как с детьми, у которых температура 39,5.
*
Работать с актерами надо деликатно, говорить коротко. Не показывать на себе ни в коем случае. Дать свободу. И ощущение преимущества. Можно помочь только жестом – как Питер Брук, коротким жестом помочь. И всё!
*
Я никогда не ставил Шекспира. Или Лопе де Вега. Я никогда не ставил ничего, кроме своего. Я не умею другое. Не могу.
*
Враг театра – сценография. Как можно меньше загромождать. Представьте себе, что это машина. И проверьте, сможет ли она работать без того, без этого, и уберите лишнее.
*
Я бы запретил актерам махать руками. Привязал бы к рукам гири, пусть работают так. Без лишних жестов. Чтобы не уходила энергия слова. Руки особенно отвлекают, а уж если человек бровастый и брови черные…
*
Актеры. Все они должны подчиняться режиссеру и находить в этом счастье.
*
Бережно относиться к материалу и уважать зрителя.
Он в парике бежит через зал, он бормочет, он хватает чайник и машет рукой, а потом уже говорит вдруг слова… Чехова. Наизусть знает Чехова.
Как и я. В партере сидящий.
*
Наш главный враг – находка. Находка разрастается, начинает тунеядствовать и заслоняет собой весь смысл. Находка – паразит, начинает жить самостоятельной жизнью и становится больше собаки.
*
Советую смотреть плохие спектакли, чтобы не делать ошибок.
*
Опера стала другой. Там уже мизансцены, там костюмы, там уже театр. А мне нравилось раньше, когда выходила толстая румяная Виолетта и кашляла…
*
Язык кино поменялся. Новое время. А кто я? Я человек из прошлого века, я Семена Михайловича Буденного видел.
*
Где я видел Буденного?
В поле. Мама меня несла вот таак… (Свернул руку бубликом, показывая, как мама несла его на руке) И там вдали кто-то ехал верхом. И мама сказала, смотри, это Буденный. И я увидел.
*
Реплика «Ларису Ивановну хочу» -– да, была в сценарии.
Когда немцы говорят по телефону, он говорит: «Здесь Р-р-рольф!» А она говорит: «Здесь Гр-р-ретхен!» А в грузинском языке очень мягко и прилично это звучит: «Я хочу Ларису».
*
Песня «Чито-гврито» это присказка. Игра. Чито – птичка-невеличка. Гврите – дикий голубь. Маргалиты – жемчуг. Из такой чуши получается песня.
*
Телевидение. Оооо… Чудовищная фраза телевидения: «Я этого достойна!» Что это означает?
*
Чем грузинский юмор отличается от украинского. По-моему ничем. Если мы его возьмем в большом истинном качестве, он везде одинаково благороден. На Украине юмор разлит везде. Украина давала миру супергигантов.
*
Я сам плохо шучу, я через 20 лет могу ответить на злую шутку, но адресата уже нет рядом, злоба давно прошла, ругаться уже не хочется, но зато ответ я достойный придумываю за двадцать лет.
*
Есть очень благородный юмор. Марк Твен, например. Геккельбери Финн говорил, что папа ему советовал, если увидишь курицу, надо ее брать, потому что этой курицей всегда можно будет делать доброе дело – дать кому-нибудь. Геккельбери Финн добавляет от себя, что только он не видел второй половины этого доброго дела, чтобы папа кому-то давал курицу.
*
Самые большие аплодисменты мне были однажды в Доме кино. Шла премьера фильма, как двое сделали в 19 веке летающую арбу. Это 72-73 год. Вылетают наши космонавты в небо. Появляются песни, как мы проложим тропинки в другие галактики, и там встретимся и будем любить друг друга. Мне как автору сценария фильма полагалось сказать короткую энергичную речь. Я вздохнул и с пафосом начал. И вдруг раздался смех, а я не понял, что такое: почему смех, а у меня в душе абсолютно другое, я ведь сказал именно что-то такое как в той песне про тропинки. А зал смеется.
А я просто сказал вместо первопроходцы неба – первопроходимцы.
*
Я завидую моим друзьям, с какой легкостью они владеют аудиторией. Мы вместе с Вадимом Жуком выступали на радио. Вадим Жук так красиво вдохновенно выступал. Я заслушался и потом не смог говорить. И прикинулся нацменом.
*
Есть у меня такая теория – искусство создают женщины. А мужчины только выполняют заказ. Они – каменотесы.
*
Если знать все языки, можно гораздо больше узнать о мире, можно приблизиться к пониманию жизни. Слово «свободный» по-грузински дословно переводится как «сам_себе_бог» Слово беременная «орсули» как «две_души» И такие же чудеса есть и в других языках.
*
Резо Габриадзе знает о каждой кукле из своего театра абсолютно все – где она живет и какие у нее отношения с родственниками, любит ли она пенки в молоке и на кого оставляет своего кота, отправляясь на гастроли.
*
Возможностей у куклы гораздо больше, чем у человеческого актера. Например, человек не может искренним быть, произнося фразу: «Я люблю вас, газель с лиловыми копытцами…» А кукла может. И ей веришь.
Кукла вообще вызывает доверие. Ей надо доверять.
*
В вопросе, какие куклы больше нравятся пальчиковые, тростевые или марионетки, расизм неуместен!
*
Мой новый спектакль о старом цирке шапито.
Был старый цирк в Кутаиси, когда я был маленький. Весь из брезента сделан. Шапито. Дождь скапливался в складках крыши. И прямо во время представления униформисты длинными палками изнутри толкали крышу и сбивали воду.
Это было так же интересно как и само представление.
*
Новый мой спектакль о клоунах белых и рыжих. Там есть семейная пара паровозов. Есть влюбленный электрик. Он влюблен в столб. Этот столб – девица в летах, передает песни по заявкам. И влюбленный монтер-электрик висит на этом столбе как сережка на ухе. Еще есть неудачник иллюзионист. Он делал фокус, себя перепилил, и его ноги от него сбежали. Сбежали и устроились на работу где-то на обочине, пишут письма иллюзионисту: мы хотели знать, куда мы все время идем, теперь живи один со своими глупыми руками, которые не умеют себя вести в трамвае. Еще есть слониха, она тоже сбежала из цирка и работает няней в детском саду. А вообще спектакль об осуществлении мечты.
*
Я посещаю все толкучки мира. Они замечательные. В Мадриде хорошая толкучка, в Берлине, в Ашхабаде. Киевская славилась. Одесская просто считалась мечтой.
Там я видел бесценные вещи.
В Одессе продавался поправленный камнем на камне гвоздь.
Однажды я увидел там пробку от шампанского. Нейлоновая пробка. И какой-то старичок.
Я спросил: -– Сколько стоит?
Старичок так посмотрел на меня, сказал: -– Это бесценная вещь. Трудно оценить.
Я дал ему три рубля. Сказал, дай рубль назад. Тебе – два. Мне -– один. Ему стало стыдно – три рубля тогда – это было такси туда и обратно.
Из денег самый надежный друг мой был – три рубля. Десять рублей это было надежно. А когда были 25 рублей -– в серьезном овале Ленин -– я терялся и не знал, что делать. Или можно было завоевать мир, туфли купить или влюбиться… Двадцать пять рублей коварные были деньги.
А до пятидесяти я два раза доходил, но меня мутило как на вершине. От высоты.
Я сказал этому старичку: -– Ты хочешь, чтобы я спросил, для чего это?
Он говорит: -– Дааа.
-– Ну, для чего?
--Если у тебя птичка будет, ты повесишь, она из этого будет воду пить.
Я купил.
*
Все мои родные и друзья знают, что мой любимый персонаж – Боря Гадай из спектакля Габриадзе «Осень нашей весны»
Боря у меня повсюду – мне дарят птичек, всяких, и каждая носит имя Боря первый, Боря второй…
На моей аватарке в Живом Журнале был фрагмент рисунка Резо Габриадзе. Реваз Леванович подарил мне его давно – это, как он объяснил, Птичка Пушкин или Пушкин-птичка, так верней. Для меня это -– Боря, одетый в крылатку и цилиндр.
Он, этот Боря такой, что еще сыграет Пушкина, вот увидите. Он сыграет Пушкина в театре Габриадзе, Боря Гадай.
*
Невозможно постичь тайну любви. В студии в Тбилиси у меня были старые двери. Летом я их открывал, и чтобы ветер их не бил, подкладывал кусочек дерева. Он, этот кусочек дерева, то пропадал, то снова появлялся весной. Жил у меня два-три года. Потом я из него сделал птицу. Получилась очень красивая. Лысая. Жуликоватая птичка. И потом пришлось для нее писать. Написал пьесу, как птичка моей бабушки нашла дырку в Кутаисский банк, в отделение двадцатипятирублевок и стала таскать оттуда деньги.
И эта птичка-деревяшка повела меня по свету. Мы разъезжали очень много. И в каждом городе в эту лысую птичку – он очень решительный был парень, этот лысая птичка – обязательно какая-нибудь красивая женщина влюблялась в него.
И мы устраивали в последний день свадьбу. Вешали эту птичку, накрывали стол, невесту сажали, фату делали. Потом прощались и уезжали. Так мы попали в Мадрид. Вот что такое испанка! Глаза как маслины, низкая как у арабской лошадки походка, очень не мягкий взгляд. Она ходила раз десять на этот спектакль. И мы ей сказали, что нашей птичке вы тоже понравились, и выйдет ли она за него замуж. С удовольствием – она сказала. Мы собрали вечеринку. Но какой-то испанский негодяй, злодей, шепнул ей что-то на ухо по-испански. Она вскочила и убежала. Я бросился по лестнице за ней следом. Вместе с переводчиком мы побежали. Оказывается, этот злодей сказал, что она девятая или десятая жена.
Тут сложилась очень сложная и непонятная ситуация.
С одной стороны она понимала, что это очень смешно, с другой стороны – трудно ей было вернуться. Я пал на колени, умолял, говорил ей от имени нашей птички, мы ее вернули на свое место. Но она ни разу во время свадьбы на птичку не посмотрела. Женщина.
*
Все, что он создает – это любовь.
Рыцари-марионетки в его театре, неважно, кто они – люди (солдаты, клоуны, нищие старики), птицы, животные или локомотивы – все они совершают подвиги во имя любви.
*
Мы были в Калифорнии в зоопарке. Служители зоопарка и ветеринары в хирургических костюмах везли на каталке моржа, раненного винтом.
Как он плакал.
Как они бежали!
Как это было трогательно…
*
Друзья у меня есть в Украине. Много друзей. Я их люблю. Я по ним скучаю. Я им звоню. Они мне звонят. Я приезжаю, мы встречаемся. Есть замечательный человек Борис Литвак. В Одессе. Такой человек. В 90-е годы… Здесь есть свет – там нету. Там есть -– тут нету. В условиях, когда кто-то убегает, кто-то прибегает, кто-то размахивает Калашниковым, построил чудо. Детский реабилитационный центр. Я его люблю. Бориса Литвака.
*
Как я попал в Кремль.
В Кремль я попал в случайно.
Через киносъезд.
У меня тогда в родном городе друг был. Он сперва работал сторожем исполкома. Потом работал в ЖЕКе, была такая профессия – инструктор-педагог. Что это значило, я не знаю. В основном играли в домино.
Когда я приезжал в свой город, он говорил, ради Бога не говори о своих успехах. Я человек завистливый, потом плохо сплю. И когда я приезжал и видел его, начинал хромать… И он говорил, не верю в это. Нога у тебя здоровая. В общем, чудесный был мой друг.
И вот я в Кремле. И замечательный грузинский режиссер Михаил Кубахидзе, он как ртуть, все время бегал по этому Кремлю, бегал и все узнавал. И узнал, что есть телефон, с которого бесплатно можно было звонить куда хочешь. Куда звонить? И первое, что я сделал, набрал номер ЖЕКа. И услышал голос: Алё? И характерный стук и «ходи!».
-– Здравствуй, мой дорогой, это я.
-– Приехал?
-– Нет.
-– А почему так хорошо слышно!
-– Потому что я звоню из Кремля.
-– Давай-давай. Вечером где будем?
-– Это невозможно, я очень занят. Я в Кремле. У нас столько дел, очень много дел.
И он вычислил по газетам и увидел фотографию в газете «Известия», где я стою с кем-то в Кремле. И когда я приехал, он признался:
-– Я ее так изорвал, эту газету!
Замечательный человек.
*
Резо умеет слушать. Он разговаривал с моей шестнадцатилетней дочкой о ее будущем. Внимательно ее слушал, давал очень дельные советы, при этом осторожно оговаривался: "Только дам тебе важный совет -– не прислушивайся к моим советам"
В день его семидесятипятилетия его друг Юрий Рост, известный журналист, обозреватель и литератор написал:
“…Он выдумывает мудрые сказки. Открывает дверь: мол, входите, общайтесь с моими обаятельными и отважными героями, заблуждайтесь радостью, а сам живет снаружи жизнью довольно скрытной, загадочно осторожной и недоверчивой. […] Резо, дорогой, войди в открытую тобой для нас дверь. Твоим героям будет приятно. Если им будет приятно, то и нам — твоим товарищам — будет приятно. А если нам всем будет приятно, то тебе будет приятно особенно… Я так думаю” («Новая газета» 30. 06. 2011)
*
Когда я думаю о Резо, когда я рассматриваю его рисунки, когда я перечитываю замечательную книгу Марины Дмитревской «Театр Резо Габриадзе», меня не покидает какая-то детская обещающая радость. Как летний теплый грибной дождик. Я радуюсь и напеваю:
Жужуна цвима мо-о-о-овида,
Диди миндори данама.
ДАнама, Данама, данаМА,
Диди миндори данама.
2012 – 2016г.г.
P.S. Выражаю искреннюю благодарность автору и ведущему телепроекта «Фонтан-клуб», где выступал Резо Габриадзе, редактору всех моих книг, писателю, публицисту, редактору журнала «Фонтан» Валерию Хаиту за то, что это именно он убедил меня, что нельзя быть такой жадной и надо делиться хорошим о хорошем.
Фото: Анна Голубовская