Александр Блок умер от смерти

140 лет назад родился великий поэт.
Свою квартиру в Питере Блок считал «местом силы».
Фото: РИА Новости



КАК ОТРЕЗАТЬ ВОЛКУ ХВОСТ?

Когда Александру Блоку было 13 лет, он выпускал журнал «Вестник». Рукописное произведение, где появлялись переводы, рассказы и рисунки подростка, а также пародийные рекламы и объявления. На обложке одного из выпусков даже было написано: «Этотъ номеръ опоздалъ на 1 день по независящимъ отъ редакции обстоятельствамъ». Почерк ровный и красивый. Среди пародийных рекламных объявлений - чистое золото: «Кто не желал сморкаться в дырявые платки, пусть… купит… новые…». Не менее чудесен раздел «Обиходная рецептура» со статьей «Как отрезать волку хвост, не причиняя ему ни малейшей боли».

Так что чувство юмора у дореволюционного «тинейджера» присутствовало. Он шутил про мыло «Грязотин», например. Как видите, современная реклама до сих пор напрашивается на подобные шутки. 37 ежемесячных номеров «Вестника» создал Блок, а редактором была его мама. И бабушка помогала иногда. Трудно представить, что такой застывший на всех фотографиях в литературных хрестоматиях человек мог постоянно настолько виртуозно издеваться в юношестве над всеми журналами России. Скребницы «Прогресс» и брюки «Недогресс».



ФРАНЦИК И ПОШЛАЯ ВОЙНА

Он родился 28 ноября в Санкт-Петербурге, в 1880 году. И умер 7 августа 1921 года в Петрограде. До Ленинграда не дожил три года. Сын дворянина Александра Блока-старшего с отцом практически не виделся. Папа работал на кафедре государственного права Варшавского университета. А мать - тоже Александра - была дочерью Андрея Бекетова, ректора Санкт-Петербургского университета. Рассталась с Блоком-старшим после рождения сына, уехала в Италию. Трехлетний Александр Блок делал первые шаги в другой стране. И дальше началась круговерть с разводом. Синод расторг брак только в 1889 году, после чего мать Блока снова вышла замуж, но фамилию мальчику не поменяла.

Отчима, офицера гвардии Франца Кублицкого-Пиоттуха, Блок называл Франциком. Франц был поляком, род восходил к XVI веку. А в 1911 году отчим Блока был произведен в генерал-майоры за отличие. Участвовал в Первой мировой, дивизией командовал. Его пасынок подарил ему книгу «Стихи о России» со страшным (для военного) посвящением: «Милому Францику, обреченному быть на этой пошлой войне».



«Я УЕСЬ НЕЗНАКОМКА»

Но, как бы это ни было грустно, сборник «Стихи о России» - это очень чутко и очень честно (и красиво), но блоковские «Прекрасная дама» и «Незнакомка» всегда пользовались большей популярностью. «Незнакомка» была настолько известна, что все съемные барышни Невского проспекта могли сказать фразу: «Карандашик, угостите Незнакомочку, я прозябла». Или : «Я уесь Незнакомка. Хотите ознакоумиться?»… Популярность Блока в те годы сравнима с популярностью нынешних звезд. Он выступал на Петроградской эстраде, в свитере и пиджаке, без отопления, после революции. И люди приходили. И за билеты платили.

Про «уесь» - это из воспоминаний графика Юрия Анненкова, иллюстратора «Двенадцати». Человека, который сперва был в восторге от стихов, а потом стал не только другом Александра Блока, но и тем человеком, который нарисовал его в гробу.

Женился Блок на дочери Дмитрия Менделеева - Любови. Ей и посвятил все о Прекрасной даме. Потом были Снежные девы, актрисы из балаганчика. Имение Менделеева Шахматово (Менделеевское) оказалось рядом, а Александр Блок тоже оказался рядом. Свадьба состоялась в 1903 году, потом у семейного очага дежурил влюбленный в Любовь Менделееву Андрей Белый. Судя по всему, без пользы. «Прекрасной дамой» стала она. «Незнакомками» - все остальные.

В 1916 году Блок был призван табельщиком в инженерную часть Всероссийского союза. Матери он писал, что «Я озверел, полдня с лошадью по лесам, полям», выпивает самовары чаю и ругает начальство. «Иногда на завалинке сидим и смотрим на свиней и гусей». Не знаю, где здесь была правда, а где - попытка успокоить мать.



«ДВЕНАДЦАТЬ». НЕ ПОЛОСНУЛ

Эту поэму мало кто понял. Блок вроде бы был заворожен фразой «Уж я ножичком полосну, полосну». Зачем он так? Красивый, умный? Но красногвардейские патрули действительно состояли из двенадцати человек. Ходили по городу. В снег, по льду. Искали врагов. И потом он, Блок, писал, что был захвачен стихией и просил уничтожить все экземпляры. Перед смертью просил. Но до этого написал: «Те, кто видит в «Двенадцати» политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой - будут они друзья или враги моей поэмы».



«ЖИЗНЬ ПОТАЩИЛА НАС ДАЛЬШЕ»

Ходасевич писал, что Блок умер от того, что не мог больше жить, и «умер от смерти». Он признал революцию, но революция не признала его. Он был в одиночестве, не умея добывать талоны на еду. Слухи ходили, что Блок сошел с ума. Он говорил, что не слышит больше звуков и рифм. Нет мелодии, которая рождала стихотворение. Он умирал медленно, в своей тишине, без мелодии. Луначарский и Горький пытались отправить Блока за границу, но не успели. Голод и цинга.

График Анненков написал, когда это случилось: «Я провел наедине с трупом Блока не менее двух часов. Сначала я плакал, потом рисовал его портрет». Этот посмертный портрет известен. А про похороны Анненский написал так: «Было ужасно ветрено… И в этом зябком, осеннем, питерском ветре жизнь потащила нас дальше: в сумерках того же дня я уже «заседал» в какой-то комиссии «по делам искусства».


«Незнакомка»

(1906)

По вечерам над ресторанами

Горячий воздух дик и глух,

И правит окриками пьяными

Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,


Над скукой загородных дач,

Чуть золотится крендель булочной,

И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины,


И раздается женский визг,

А в небе, ко всему приученный,

Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный

В моем стакане отражен

И влагой терпкой и таинственной,

Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков


Лакеи сонные торчат,

И пьяницы с глазами кроликов

«In vino Veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный,

(Иль это только снится мне?)

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,


Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Она садится у окна.

И веют древними поверьями

Ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный


Смотрю за темную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,

Мне чье-то солнце вручено,

И все души моей излучины

Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные


В моем качаются мозгу,

И очи синие бездонные

Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

Ты право, пьяное чудовище!

Я знаю - истина в вине.

Автор
Валентина ЛЬВОВА колумнист
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе