…Фрагмент чёрно-белой хроники. В чуть замедленном оператором темпе непрерывно движутся, плавно наступая на зрителя, фигуры людей. Кто-то, напротив, удаляется или сворачивает вбок… Женщины, мужчины, дети… Будничные лица. Будничная походка. И разговоры тоже, наверное, будничные. Как вчера и завтра. Обычные городские будни.
Обезличиваясь, плёнка чернеет в повторе на глазах…
Безостановочно и безучастно летит время, опрокидывая в свою толщу день за днём…
«Если писатель, — говорит в предисловии к программе «Чтобы помнили» её автор и постоянный ведущий, известный актёр театр и кино Леонид Филатов, — может позволить себе роскошь писать в стол, писать, адресуясь исключительно к потомкам, — это тоже обидно <…> но это, в общем, такой род творческих занятий, который предполагает, что если тебя не знают при жизни, то, может быть, узнают когда-нибудь потом. Если скульптор или художник может создавать нечто такое, что способно пережить века и века, то артист этого себе позволить не может. Он нуждается в мгновенном отзвуке. Мгновенной реакции на свой труд. Если он чувствует, что его не хотят видеть, он не интересен, он не любим — он умирает. У него нет альтернативы — умирает буквально, физически. Вянет, вянет и умирает.
И так происходило с огромным количеством наших русских актёров. Вот, наверное, почему Владимир Высоцкий в своей знаменитой уже <…> разошедшейся по всей стране анкете на вопрос: “Чего бы Вы хотели больше всего?” — тут же, мгновенно, не задумываясь, ответил: “Чтобы помнили”. А уж потом, во вторую очередь: “Чтобы везде пускали”.
“Чтобы помнили” — это очень для актёра важно.
Мы, слава Богу, не жестокосердный народ — как нас, так сказать, ни бьёт жизнь со всех сторон, а тем не менее у нас ещё есть сострадание к чужому горю. Мы склонны к слезам и любим поплакать — благо причин для слёз у нас больше чем достаточно.
Ну уж коли мы весь год простодушно, как дети, льём слёзы над картонными мексиканскими страстями, я думаю, не благороднее ли нам было вначале поплакать над нашими собственными, отечественными, российскими утратами?
А у нас есть о чём поплакать — есть о чём и есть о ком».
И снова символический кадр — огромный колокол, печальные удары которого тревожат чувства, будоражат память, взывают к бодрствованию души и мольбе… Его очертания стираются во мраке. Ещё мгновение — и бесследно растаяли. На небесном фоне эпиграфом к программе — известные строки из стихотворения Владимира Высоцкого:
С заоблачной выси, камера медленно опускается вниз. Поле, поросшее невысокой растрёпанной травой. Травой забвения. На ней множество черно-белых портретов с едва уловимыми очертаниями. Но вот, приближаясь, они поочередно укрупняются: Вадим Спиридонов, Георгий Бурков, Анатолий Солоницын, Владимир Тихонов, Юрий Каморный, Станислав Хитров, Юрий Демич, Екатерина Савинова, Иван Миколайчук, Виктор Авдюшко, Ольга Бган, Алексей Эйбоженко, Владислав Дворжецкий… Остановился скорбный обход на фотографии Инны Гулая.
Рассказом о судьбе этой актрисы, навсегда запомнившейся зрителю по фильму Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими» (1961), открылась в 1993 году первая глава программы «Чтобы помнили». О Леониде Харитонове — вторая...
В том же году на записи одной из программ «Чтобы помнили» Филатову неожиданно стало плохо. Скорая, реанимация...
Потом снова — работа над своей программой. Невзирая ни на уговоры врачей, ни на собственную физическую немощь. Упорно, мужественно, мучительно преодолевая боль и, возможно, отчаяние, страх…
В больничной палате ему ставят стол, телевизор. Регулярно приезжает съёмочная группа. В коридоре выгораживается место, и на фоне больничной стены пишутся очередные главы. Выпуск программы Филатов не прерывал. И тогда, когда ему удалили обе почки, и тогда, когда почти два года находился на гемодиализе, и в 1997-м, когда перенёс операцию по пересадке донорской почки…
В 1994-м вышло четыре главы.
В 1995-м — десять. Одна из них посвящена питерскому актёру с ярчайшим комедийным дарованием Виктору Михайлову. По сути, зрителю его открыл режиссёр Юрий Мамин, пригласив в свою короткометражную комедию «Праздник Нептуна» (1986) на главную роль — директора Дома культуры посёлка Малые Пятки Василия Петровича Хохлова. Подписав в своё время не глядя заведомо липовый план работы, он за это и поплатился — перед Новым годом от областного начальства пришла телеграмма о приезде 1 января на массовый сельский праздник шведов-моржей…
У Мамина же Михайлов сыграл ещё две главные роли — техника ЖЭКа Пал Палыча Митрофанова в сатирической комедии «Фонтан» (1988) и Горохова в двухсерийной комедии-фэнтези «Окно в Париж» (1993). Ушёл в пятьдесят семь лет после тяжёлой болезни.
«Говорят, он прожил счастливую жизнь, — обращается к зрителю Филатов. — Во всяком случае, в этой жизни было много радости, смеха, любви, был творческий триумф, который длился почти девять лет. Но к этому триумфу Виктор Михайлов шёл долгих пятьдесят лет своей жизни. Пятьдесят лет жизни, прожитой жизнью Золушки. В ней было много чёрного бесславного труда, много забот. И постоянно оставалось одно — жажда творчества».
Людмила Фетисова, Микола (Николай) Гринько, Всеволод Сафонов, Игорь Озеров, Павел Панков…
Ещё одна драматическая история. «Это был кумир города Ленинграда семидесятых годов, — вспоминает Филатов. — Поначалу театральный артист, затем — ушедший в кино. Первый фильм, с которого Каморный и стал знаменит, был советско-польский фильм “Зося”, где он снимался с известной польской артисткой Полой Раксой. Такой блестящий старт Юрия Каморного предвещал, казалось бы, долгую и счастливую жизнь в искусстве. Но в тридцать семь лет его не стало. Причём не стало ужасным, страшным, трагическим образом».
С каждым годом кинокнига «Чтобы помнили» становилось всё толще и толще.
Леонид Марков, Руфина Нифонтова, Люсьена Овчинникова, Иван Лапиков, Елена Майорова, Юрий Пузырёв, Игорь Нефёдов…
Главу о Николае Гриценко, Филатов предваряет такими словами: «Когда начинали свою передачу <…> думали, а какой же принцип положить в основу, о ком говорить, не просто же об умерших актёрах, это сама по себе идея тоже неплохая, но она невыполнима до конца, потому что она вечна — всю жизнь будут уходить люди из жизни <…> решили ограничить сферу деятельности только теми именами, которые испытали какой-то период славы, но были забыты даже ещё при собственной жизни. Так называемые актёры второго эшелона.
Великих <…> решили не трогать. До поры. Потому что великие вроде настолько постарались, настолько поработали для собственного бессмертия, что заботиться о них не надо. Они сами о себе позаботятся.
Но вот прошло время, и выяснилось, что не так всё просто. Великих забывают. Такой мы беспамятный народ, что <…> не помним ничего. Вчерашний свой день и то забываем. Все талантливы, о ком <…> говорили в своих передачах. Но всё-таки надо сказать, что не ко всем, далеко не ко всем, применимо вот так, чтобы можно было сказать сразу, безоговорочно коротенькое и исчерпывающее слово “гений”.
А сегодня речь пойдёт о человеке, которого называли гением при жизни. И в глаза и заглазно».
Имён огромного масштаба и подлинного мастерства в этой кинокниге немало.
Ростислав Плятт — актёр, о котором можно «говорить бесконечно», «в самых превосходных степенях — выдающийся, великий, гениальный, но сегодня эти слова говорят по отношению к каждому второму, и практически от частого употребления они просто утратили свой первоначальный смысл»; Михаил Глузский, с которым Филатов встретился в 1978 году в драме «Иванцов, Петров, Сидоров…» режиссёра Константина Худякова, сыграв свою первую главную роль в кино — молодого учёного Алексея Петрова; Софья Пилявская — «последняя актриса, имевшая счастье и возможность репетировать с Константином Сергеевичем Станиславским и Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко, это была последняя актриса второго мхатовского призыва поколения двадцатых годов»; Ольга Викланд, у которой «были крутые перепады в личной жизни, а вот в карьере, наоборот, всё сложилось более чем благополучно — она играла много и успешно, много играла в кино — кинематограф её очень любил, а она любила театр»; Борис Ливанов, который даже в пору наивысшего расцвета МХАТа, на фоне многих талантливых актёров, впоследствии названных «великими или гениями», «был одной из самых ярких звёзд <…> его и в толпе-то можно было выделить из тысячи <…> высокий, с породистым лицом, с рыкающим голосом, победительной повадкой…»
…За десять лет — сто тринадцать киноглав. Три последние посвящены актёрам разных поколений: Андрею Миронову, который, по замечанию Филатова, «работал, что называется, на износ и в кино и в театре, почти без антрактов, без перерывов, поэтому неудивительно, что <…> за такую не очень длинную жизнь он успел так много»; первоклассному актёру Борису Иванову, о чём уже сказано; Борису Бабочкину, так и оставшемуся актёром одной роли — Чапаевым, несмотря на огромное количество работ в театре и кино, «которые по классу не были ниже, а, может быть, выше в профессиональном отношении…»
В главе-новелле об упомянутом выше Борисе Иванове Филатов вновь заостряет важный и, к сожалению, бесперспективный вопрос. Вопрос, на который он неотступно и постоянно направляет так или иначе внимание зрителя. О памяти. Точнее, о национальном беспамятстве: «Замечательно, что наши молодые сегодня знают, кто такие Брюс Уиллис, Аль Пачино или Мэрил Стрип <…> плохо то, что наши не знают своих <…>
Пушкин сказал в своё время: “Мы, русские, ленивы и нелюбопытны…”[1] Унас было время, много времени, чтобы опровергнуть это тезис. Но — не удалось. Видимо, так оно и есть».
…Послесловием кинокниги памяти стала программа о самом Леониде Филатове — «Жил, чтобы помнили…» (авторы Никита Евган и Марина Меркулова, режиссёр Владимир Батраков), впервые показанная на телеэкране 4 декабря 2003 года, на сороковой день. До своего 57-летия не дожил чуть меньше двух месяцев. Среди участников те, кто входил в его близкий и самый близкий круг, — Нина Шацкая, Денис Золотухин, Леонид Ярмольник, Владимир Качан, Сергей Соловьёв, Константин Худяков, Александр Митта, Валерий Шумаков, Ян Мойсюк, Ирина Химушина.
Он спешил жить. Хотя и неизбежно проигрывая в гонке с неумолимым ходом времени. В сорок лет скажет:
Успел в профессии немало.
И как актёр. В том же Театре на Таганке, в труппу которого поступил в 1969-м, сразу после окончания Щукинского училища, — потом, правда, оттуда ушёл, потом вернулся… Но всё-таки больше — в кино. «Экипаж» (1979), «С вечера до полудня» (1981), «Избранные» (1982), «Голос» (1982), «Грачи» (1982), «Соучастники» (1983), «Успех» (1984), «Чичерин» (1986), «Забытая мелодия для флейты» (1987), «Город Зеро» (1988) — герои этих фильмов, разных по жанрам, сыграны им без фальши, психологически достоверно, объёмно. Последняя роль — эмигрировавший в Америку из России известный режиссёр Виктор Бершадский в телефильме «Благотворительный бал» (1993) Эфраима Севелы, который тот снял по своей повести «Загадочная русская душа».
Написав — при участии Игоря Шевцова — сценарий, поставил всего за двадцать четыре съёмочных дня «комедию со слезами» «Сукины дети» (1990) и одновременно сыграл в ней циничного чиновника министерства культуры, «куратора» театра Юрия Михайловича.
Считается, что фильм об истории Таганки. Однако сам Филатов считал иначе: «”Сукины дети” — это киносказка про то, как из сора возникают стихи и как несчастье делает людей тоньше, лучше, внимательнее, доброжелательнее, просто выше. Фильм нельзя отождествлять с тем, что происходило в Театре на Таганке. В жизни всё было гораздо драматичнее…»
И в другом интервью: «Картину “Сукины дети” многие проецируют на Таганку. К сожалению, я не мог придумать ничего более удачного, чем отъезд режиссёра из страны и лишение его гражданства. Если бы я придумал какую-нибудь другую идею, ради которой артисты могли бы пойти на то, на что они пошли в моём фильме, никакой бы связи не угадывалось. Но пришлось использовать реальную ситуацию, придумывая по её канве фантастическую ситуацию, которой, к сожалению, в жизни никогда и быть не могло. Кроме того, без конкретных людей и собственного жизненного опыта я бы не обошёлся. Счастливцев и Несчастливцев — это не более чем маски. Но у меня среди артистов нет плохих людей. В жизни они могут быть разными, но театр обязывает видеть, а значит, и вести себя — иначе».
И ещё: «Это фильм о том, что каждый из нас носит в себе человека. Есть минуты, есть верховные часы, когда человек обязан стать человеком, и в нём проявляется ощущение достоинства:
“Я живу один раз, и что мне все начальники на свете, плевать я на них хотел. Я умру с лёгкими, полными воздуха, а не так, как они предлагают: сползти к безымянной могиле. Жизнь уникальна. Она всё-таки подарок Божий, а не советской власти или правящей партии. И подчиняюсь я только Господу Богу, а не им, с их идеями, доктринами и всем прочим”».
После окончания съёмок своего первого фильма тут же приступает ко второму — «Любовные похождения Толика Парамонова», на основе своей трагикомической фантазии «Свобода или смерть».
Он же и исполнитель главной роли. Воспринимая её так: «…Толик Парамонов — это даже не диссидент. Это такая пенка, которая бегала им за водкой. Он — мыльный пузырь, но тщеславие — без берегов. Я таких тоже знал и знаю, но называть не буду, люди известные, которые на всём этом хотели сделать себе имя. Толик — писатель, которого не издают. По причине, конечно, что «нельзя, потому что он такой опасный»… Дерьмо потому что. А дерьмо не издают нигде — ни там ни здесь. Правда, здесь сейчас издают.
Когда Толик приезжает на Запад, куда он как бы стремился, он не может поверить и примириться с тем, что он никто. Ему свобода как раз не нужна. Он — подпасок, холуй. Он всегда должен быть при ком-то, при чьём-то колене. Тогда у него есть шанс выиграть. А в таком пространстве, в котором, действительно, свобода неуправляемая, управляемая, но не на его уровне — он никто. Поэтому понятно было, что эти ребята — мыльные пузыри»[2].
Снимает сцены в Париже. Не обращая внимания на ухудшающееся самочувствие… Фильм не завершён.
Незаурядный литературный талант Филатова подтверждают его стихи, песни. И конечно, сказки. Из них самая известная — острая на язык «Про Федора-стрельца, удалого молодца» (по мотивам русского фольклора). В 1987 году она впервые появилась на страницах журнала «Юность», а в следующем — в блистательном авторском исполнении на телеэкране в рубрике «Театр одного актёра». И мгновенно разлетелась на цитаты…
Осталась соединившая воедино актёрский, режиссёрский и литературный дар Леонида Филатова многостраничная кинокнига памяти «Чтобы помнили»[3]. Навсегда трагически оборвавшаяся на той сто тринадцатой главе… Ставшая его духовным завещанием потомкам…
…В связи с кончиной того или иного медийного, как теперь говорят, актёра на телевидении стало традицией посвящать ему отдельную передачу (как и к юбилеям ныне здравствующих). Приглашают родных, одноклассников, коллег… И те вспоминают, точнее, вытряхивают из «чердаков» и «подвалов» своей памяти будто бы всё подряд. И мусор, и несуразности, и нелепости. Нередко доходя в откровениях до абсурда. Умиляясь малоприглядным эпизодам, переводя их ничтоже сумняшеся из «минуса» в «плюс». Словно потакая массовому вкусу. Ничуть, казалось, не заботясь об уместности воскрешаемого поступка, жеста, слова. Как и о тактичности по отношению к тому, о ком ведут рассказ, да и к тем же рядом сидящим родственникам. Впрочем, и родственники не отстают…
В общем, шоу, построенное по своим законам. Увы, довольно пошлое.
Конечно, можно просто выключить телевизор.
И всё-таки, всё-таки…
Если нечего сказать по существу, то — зачем?..
[1] Не совсем точная цитата. У А. С. Пушкина в «Путешествии в Арзрум во время похода 1829 года» она звучит так: «Мы ленивы и нелюбопытны…»
[2] Филатов Л. А. Прямая речь. — М., 2007.
[3] «За цикл телевизионных передач “Чтобы помнили”» автор и ведущий Леонид Филатов стал лауреатом Государственной премии РФ в области литературы и искусства (1995). Он также лауреат российской национальной телевизионной премии за высшие достижения в области телевизионных искусств ТЭФИ (1996) и первой негосударственной российской премии в области высших достижений литературы и искусства «Триумф» (за 1996).