Взрывной характер: Александр Пороховщиков и его инфернальная энергия

Актера сравнивали с атомным реактором.
Фильмография одного из самых загадочных русских актеров, Александра Пороховщикова, изобилует мужчинами в военной форме.
Фото: ТАСС/Интерпресс/Елена Пальм
 

Странно, но в ней довольно мало персонажей, чья власть над окружающими определяется не количеством звездочек на погонах, а связью с более высокими, потусторонними инстанциями или даже экстрасенсорными способностями. На них же порой намекала не только простодушная желтая пресса, но и вполне серьезные, образованные люди — режиссеры. В частности, Марк Захаров, чей спектакль «Доходное место» 1967 года Пороховщиков наиболее ценил из всех своих театральных работ. 31 января замечательному артисту исполнилось бы 80 — «Известия» вспоминают его биографию и его неразгаданные тайны.



Конец комедии

Перебирая в памяти список достойных внушительных мужчин, сыгранных Пороховщиковым на экране, трудно представить, что Театральное училище им. Б. Щукина он окончил как острохарактерный комедийный актер, которого взяли в Московский театр сатиры. Там его поначалу одолевали некие комплексы и сомнения: впоследствии актер говорил, что вообще бросил бы театр, если бы не удостоверился в своем таланте после блестящего участия в «Доходном месте» в роли антигероя, карьериста Белогубова. На глазах загипнотизированного зала Белогубов-Пороховщиков из юркого молодого человека развивался в потенциальное чудовище, перед которым трепещет даже его начальник Юсов, сыгранный Анатолием Папановым, цепеневшим перед Пороховщиковым, по захаровскому выражению, как «лягушонок перед удавом».


Сцена из спектакля «Гамлет» в постановке Театра на Таганке. Владимир Высоцкий в роли Гамлета (справа), Александр Пороховщиков в роли Клавдия (слева)
Фото: РИА Новости/Анатолий Гаранин


Тот же Марк Захаров в книге «Театр без вранья» попытался определить своеобразие актерской индивидуальности Пороховщикова: «В период нашей совместной работы он обладал огромной внутренней заразительностью, мог выглядеть то очень большим, зрелым и сильным актером, то становился профессионально беззащитным, неумелым, начинающим, у которого мало что получалось. Чаще всего такие явления свидетельствуют об очень большой творческой незаурядности». Когда режиссер Валентин Плучек сократил сатирическую роль председателя горсиполкома, которую Пороховщиков играл в пьесе Григория Горина и Аркадия Арканова «Банкет», актер ушел из Театра сатиры «в никуда» и совершенно не ожидал, что Юрий Любимов позовет его в Театр на Таганке, где Пороховщикову предстояло сыграть Клавдия в «Гамлете». То, что актерская судьба вспыльчивого актера складывалась не всегда гладко, зигзагообразно, Марк Захаров считал побочным эффектом слишком сильной энергетической заряженности, иногда дававшей потрясающий результат: «Когда он работал, он эту вспыльчивость загонял внутрь, она действовала, как атомный реактор, эта вспыльчивость перерастала во что-то более серьезное, это была энергетика большого артиста, который, вероятно, использовал какие-то гипнотические акции».



Молчаливый антигерой

Пожалуй, кинематограф при всей популярности Александра Пороховщикова у зрителей так и не смог потом предложить ему ролей такого же уровня, как Белогубов, — по возможности показать гибкость актерской душевной организации и способность внутренне преображаться в рамках одного характера. Пороховщиковские киногерои — в основном уже оформившиеся и заматеревшие в своей суровой и непреклонной инфернальности, такие, например, как его первый белоказачий нелюдь в истерне Владимира Любомудрова «Ищи ветра...» 1979 года, где антигерой Пороховщикова вызывает особенную неприязнь приказом расстрелять табун ни в чем не повинных лошадей. «После этого обо мне сложилось мнение, что я последний оставшийся в живых белогвардеец», — иронизировал Пороховщиков о потянувшемся за ним отрицательном «шлейфе», с которым он не пытался отчаянно бороться, а нес его величаво, с неизменным достоинством, гордостью и спокойствием сильной личности, пусть даже и вставшей на темную сторону, как главарь наркомафии в фильме Геннадия Павлова «Следствие ведут Знатоки. Мафия», где герой цитирует Есенина, а на финальный вопрос: «Как умирать будешь — стоя или на коленях?» — долго смотрит в камеру таким взглядом, что ответ не вызывает сомнений.


Актер театра и кино Александр Пороховщиков выступает на сцене
Фото: РИА Новости/Тер-Месропян


Александр Пороховщиков вообще ценил немногословность, когда каждое произнесенное персонажем слово приобретает вес золота, и мечтал о хорошем большом фильме, где текста у него вообще не было бы, а все оттенки эмоций передавались глазами, улыбкой, пластикой. Сила пороховщиковской улыбки, совершенно меняющей его строгое лицо, прекрасно ощущается уже в его первом эпизодическом появлении на экране — в киноповести Евгения Хринюка и Константина Жука «Поиск» 1967 года, где он играет вальяжного друга героя-архитектора, уже не по годам рассудительного молодого резонера, завсегдатая международных авиалиний и явного ходока, со знанием дела рассматривающего хорошеньких пассажирок. Однако героев-любовников Пороховщиков при всей его редкой, породистой красоте удивительным образом почти не играл — если в Щукинском училище его определили в острохарактерные артисты, то кинорежиссерам, вероятно, наоборот, он казался слишком солидным и основательным джентльменом для каких-то амурных шашней.



Настоящий мужчина

Его амплуа в 1970-х можно обозначить как «голос разума и мужественной интеллигентности» — скажем, в фильме Владимира Довганя про авиаконструкторов «Талант», где Пороховщиков оттеняет своей уравновешенной основательностью витающего в облаках взбалмошного главного героя, или в детективе Вячеслава Максакова «Город принял», в роли следователя прокуратуры, который видит всех насквозь, как под рентгеновскими лучами. В финале раненный бандитской пулей персонаж Пороховщикова лежит на больничной койке, забинтованный и беспомощный, улыбаясь друзьям нежной беззащитной улыбкой, которую невозможно было заподозрить в этом железном человеке с медальным наполеоновским профилем, который сам по себе давал его обладателю основания мечтать о ролях самых сильных мира сего — хоть Бориса Годунова, хоть Нерона.


Актеры Александр Пороховщиков и Виктор Вержбицкий (слева направо) в спектакле «Саранча» на сцене Театра им. А.С. Пушкина
Фото: ТАСС/Куров Александр


Что-то императорское и диктаторское так или иначе чувствуется во всех персонажах Пороховщикова — будь то радикальный декабрист Павел Пестель в «Звезде пленительного счастья» Владимира Мотыля или беспощадный террорист Борис Савинков в «Крахе операции «Террор» Анатолия Бобровского. С крахом Савинкова было связано и одно из первых появлений Александра Пороховщикова на экране: в фильме Владимира Чеботарева «Крах» 1968 года он фактически осуществил свою мечту сыграть роль без слов, хотя и совсем маленькую, но оттого и чрезвычайно выразительную, наполненную сконцентрированной экспрессией: в роли Бенито Муссолини в распоряжении Пороховщикова даже не глаза и улыбка, а только пластика и безмолвная артикуляция на общем плане, где и лица-то толком не рассмотреть. Тем не менее, судя по реакции отморозка Савинкова (Владимир Самойлов), который с какой-то робкой покорностью усаживается на стул, указанный ему агрессивной пантомимой дуче, даже с этим аскетичным инструментарием Муссолини-Пороховщикову удается произвести на собеседника непреодолимое гипнотическое воздействие.

Автор
Лидия Маслова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе