«Свобода — очень сложная материя, достигаемая долгими упражнениями»

Актер Евгений Стычкин — о сегодняшнем поколении подростков, отделе полиции в книгохранилище и смехе на поминках.
Фото: Слава Новиков
 
 
Трудных подростков нет — они абсолютно нормальные, самостоятельные и полноценные люди, которые просто желают, чтобы все вокруг делали то, что они хотят. Впрочем, того же желают и взрослые, отмечает Евгений Стычкин. Он считает, что люди могут делать друг другу больно, когда очень любят друг друга, но не умеют в этом признаться. Об этом актер рассказал «Известиям» после завершения показа сериала «Контакт», который стал его режиссерским дебютом, и накануне премьеры сериала «Вне себя», где он сыграл главную роль.



«Только всеобъемлющая всепрощающая любовь, остальное приложится»

— На фестивале «Пилот» за роль в проекте «Вне себя» вас признали лучшим актером. Долго ли вам пришлось ждать признания?

— Моя актерская судьба швыряла меня туда-сюда. Чаще приходилось просто много работать. Что-то из сделанного попадало «в стол» и не появлялось на экране, а что-то, приносящее большую актерскую радость и признание поклонников, выходило. Я не очень избалован вниманием, у меня не было одномоментного взлета. Только долгий поступательный процесс.

— В сериале «Вне себя» вы играете человека, которому предстоит расследовать свое прошлое. Ваш герой — успешный финансист. Но, по сути, он ненормальный?

— Нормальность ведь понятие растяжимое, зависящее от того, что такое норма для каждого из нас. Мой герой — просто очень страстный человек, в нем борются разные начала: мужское и женское, любовь и ненависть, страх, безрассудство и так далее. Он очень хочет увидеть своего ребенка и готов поверить во что угодно. «Вне себя» размышляет об относительности реальности.

— Для своего режиссерского дебюта — сериала «Контакт» — вы выбрали тему отношений отцов и детей в эпоху соцсетей. Чем вас заинтересовали трудные подростки?

— Это счастливая случайность. Моя подруга, продюсер Александра Ремизова, предложила взяться за это кино — и я взялся. Думаю, Саша понимала, что эта тема мне не то чтобы дико близка, но вполне понятна.

Кстати, у меня в фильме фактически нет трудных подростков. Они абсолютно нормальные, самостоятельные и полноценные люди. Просто они желают, чтобы мир был скроен в соответствии с их представлениями о прекрасном, чтобы все вокруг делали то, что они хотят. Впрочем, того же желаем и мы, взрослые. Нам кажется, что мы такие все правильные, знаем, что надо подросткам, — а вот они, видите ли, трудные. А на самом деле мы не понимаем их, потому что они могут быть интереснее, быстрее. В любом случае они другие.


Кадр из сериала «Вне себя»
Фото: пресс-служба Евгения Стычкина


— Делают всё, как хотят... А не эгоизм ли это? Если вы вспомните свою школу, вряд ли вам позволялось так разговаривать с учителями, как это показано у вас в сериале, а тем более — оскорблять педагога при всем классе.

— Я имел в виду другое. Когда мы загоняем детей в рамки, они начинают реагировать, сопротивляться, искать возможность сделать нам больно, чтобы мы поняли, как больно им.

— Вы выросли за кулисами Большого театра, ваша мама — балерина Ксения Рябинкина. Как она вас воспитывала?

— Свободного времени у нее было мало. Но если оно появлялось, она тратила его на меня. Мама очень меня любила.

— Вы заговорили о любви, а мне показалось, что фильм ваш — о нелюбви. У героев потому и проблемы, что их недолюбили. Согласны?

— Нет, наоборот. Кино — про любовь, про то, как люди любят друг друга и не умеют об этом сказать. Герой Павла Майкова на грани самоотречения любит свою дочь. И что же он делает? Обманывает, всячески ею манипулирует. То же самое касается дочери. Она хочет, чтобы ее полюбили, и в первую очередь — отец. И она его оскорбляет, показывает: «Я самостоятельная. Такая же сильная и жестокая. Ты должен меня поэтому понять и полюбить». Но в отношениях эти инструменты не работают.

— Вы помните свои школьные годы?

— Как ни странно, неплохо помню. В моей школе всё было очень строго — разборки на уроках с учителями или одноклассниками были невозможны.


Фото: Слава Новиков


— Может, от этого и проблема, что сейчас этой строгости нет?

— Когда учились мои родители, у власти был Сталин. Если мы хотим чего-то подобного, тогда, конечно, надо идти в обратную сторону. Свобода — очень сложная материя, она достигается долгими упражнениями. Поколения, к ней не привыкшие, — те, кого за волеизъявление, за мысли вслух сажали в тюрьмы и расстреливали, — болезненно воспринимают нынешнюю ситуацию. Но выросло уже множество людей, которые свободу понимают не как то, что можно дать кому-то в зубы и послать учителя подальше, а как возможность думать и видеть по-своему.

— Вы рассуждаете как психолог. Эти специалисты советуют помогать детям в том, чтобы они могли самовыражаться, найти себя. А как же роль родителей как советчиков? Они должны направлять детей?

— Да, конечно, родители должны говорить: «Наркотики — это недопустимо. Лень, ложь, трусость — плохо. А смелость — хорошо». В этом смысле родители должны направлять. Но где это заканчивается? Как далеко я могу зайти в желании сделать из своего ребенка футболиста или шахматиста, которым не смог стать сам? Если у вас комплекс — вас бил папа, вы к этому привыкли и теперь хотите быть таким, как он, общаясь со своим ребенком, — вряд ли вы сможете это осуществить без последствий. Ребенок безжалостнее родителя, быстрее и хитрее. У целого поколения в головах, как в компьютерах, произошел апгрейд.

И даже если ребенок идет на конфликт, он всё равно выиграет — потому что готов на всё. Он каждый раз будет поднимать ставки. Лучше его отпустить. А удержать его рядом может только всеобъемлющая всепрощающая любовь. Остальное приложится.



«Сотрудники Тимирязевки поверили, что мы не дебилы»

— Павел Майков, играющий отца в «Контакте», — очень точное попадание в образ. А были ли другие претенденты на главную роль?

— Майков в этой роли — моя огромная радость. Хотя поначалу у продюсеров были вопросы. Они хотели, чтобы я проводил кастинги. И я попробовал около 30 человек, из которых 10 — уважаемые, прекрасные актеры. Но Паша был более точен. Вообще, кинематограф — как пазл, и Майков идеально встроился в нашу историю. В нем всё сошлось — возраст, физиогномика, психофизика. К тому же он профессионально натренирован, находится в прекрасной рабочей форме. Надеюсь, роль Глеба Барнашова откроет для него новые горизонты, хотя он уже и так большой, состоявшийся артист.


Кадр из сериала «Контакт»
Фото: пресс-служба Евгения Стычкина


— Шарма герою Майкова добавляет юмор. Он шутит с серьезным лицом — и от этого шутки становятся еще смешнее. Актер импровизировал на площадке или придерживался сценария?

— Половина шуток была прописана, а остальные рождались во время съемок. На жизнь можно смотреть глазами Тарковского, а можно — как Чарли Чаплин. И тогда одна и та же ситуация будет выглядеть совершенно по-разному. Даже в самых сложных ситуациях люди не теряют чувства юмора. И порой, сидя на поминках, падают со стульев от смеха. Жизнь полна иронии.

— В сериале вы прекрасно поработали с музыкальным рядом. Образ отца сопровождают песни Depeche Mode, а юных героев — композиции Моргенштерна. Как вы решили вопрос с правами на использование музыки?

— Вообще-то мы не могли позволить себе дорогую музыку. Ведь один только Depeche Mode стоит в три раза больше, чем весь музыкальный бюджет картины. Но всё же я упросил, чтобы продюсеры рассмотрели возможность приобретения этих треков. Они вложили дополнительные средства, за что я им очень благодарен.

— Не было ли проблем с Моргенштерном?

— С Моргенштерном всегда можно договориться. Да с любым исполнителем так или иначе возможен контакт. Если они видят, что материал клевый, артисты известные, то разговаривать гораздо легче. А вопрос денег — это уже бизнес.

— Почему в вашем фильме отделение по делам несовершеннолетних находится в книгохранилище, а не в полицейском участке?

— Большая часть сюжета разворачивается в детской комнате полиции. Эту депрессивную территорию с кошмарной картинкой снимать я не мог. И предложил идею, будто на время ремонта всех переселили. Но вот куда? Нужно было муниципальное здание, которое на полгода могло бы быть предоставлено реальному полицейскому подразделению. Предлагался и детский сад, и кинотеатр, но мы остановили выбор на книгохранилище Тимирязевской академии. Пришлось дописать диалог Майкова с Алексеем Аграновичем, в котором объясняется, что, пока в здании полиции идет ремонт, детское отделение переместили в подвал с книгохранилищем.


Фото: Слава Новиков


— Как на съемочную группу смотрели работники Тимирязевской академии?

— Я книги очень люблю, отношусь к ним с большим трепетом, поэтому мы изначально договорились, что будем крайне деликатны по отношению ко всему, что нас окружает. И, видя такое, служители на второй день съемок расслабились. Поверили, что мы не дебилы.



«Работать артистом — очень весело и безответственно»

— Удовлетворили ли вы свои режиссерские амбиции? Может, появился аппетит и вы задумали что-то еще?

— Когда я доснял «Контакт», то думал, что сделаю некоторую паузу. Ведь у меня есть еще и мои актерские амбиции. Но так получилось — и это опять сделала Саша Ремизова! — что мне предложили снять большой и сложный проект «Нулевой пациент». История основывается на реальных событиях. В 1988 году, когда у нас в стране официально не могло быть СПИДа, 75 детей в республиканской больнице в Элисте были им заражены.

— Ваше кино выполняет еще и социальную миссию?

— Конечно. Раз ты на виду, люди прислушиваются к тому, что ты говоришь. Но если я работаю над фильмом о ВИЧ, я точно не считаю себя знатоком медицины, а если я снял кино о воспитании детей — я не профи в педагогике. И всё же — чем лучше и точнее я расскажу историю, чем более захватывающим будет сюжет, чем сильнее влюбят в себя персонажи, тем больший воспитательный эффект окажет кино на общество.

— Какие планы на будущее вы строите?

— Долгосрочных планов не строю. Думаю, есть смысл поработать артистом, потому что это очень весело и безответственно. Идет снег — хорошо, светит солнце — прекрасно. Все опоздали, не заводится автомобиль — ну что поделаешь. Сижу в вагончике, пью чай, читаю книжку. К тому же артист в кино зарабатывает в пять раз больше режиссера. А у меня много детей, поэтому надо и подзаработать маленько.


Диана Вишнева и Евгений Стычкин на репетиции после предпремьерного показа спектакля «Левша» на сцене Театра наций
Фото: РИА Новости/Владимир Федоренко


— Не планируете замахнуться на лавры голливудского актера?

— Есть несколько западных проектов, один из них — в Греции. Но чтобы двигаться в сторону Голливуда, надо этим заниматься. А я иногда бываю недостаточно инициативен. Некоторые коллеги сейчас работают с голливудским продакшеном. Я вполне мог бы тоже это делать, тем более что с английским языком у меня полный порядок.

— Недавно в Музее Москвы состоялась премьера спектакля Дмитрия Крымова «Двое. Чаплин и Михоэлс», где вы выступили в неожиданном образе Сталина. Вас хватает и на театр?

— Сейчас, учитывая такие жесточайшие эксперименты с кинематографом, я почти совсем забросил театр. Играю два, иногда три спектакля в месяц.

— Скучаете по сцене?

— И по сцене, и по театру. Но больше всего — по публике, по прямому общению с залом. Зрители дают мне самый лучший заряд. А с ним по силам многое.



Справка «Известий»

Евгений Стычкин — актер, режиссер. Родился 10 июня 1974 года в Москве. Окончил ВГИК, курс Армена Джигарханяна и Альберта Филозова. В 1993 году дебютировал в кино в фильме «Пчелка». С 1995-го — актер Театра Луны. В 2000-м за роль Чаплина в спектакле «Чарли Ча...» получил премию «Чайка». В 2002-м получил приз как лучший актер за роль в картине «Апрель» на кинофестивале «Виват, кино России». Работал в Театре Терезы Дуровой, Театре имени Моссовета, Театре Вахтангова, Театре эстрады и других. Снялся в более чем сотне фильмов, среди которых — «День выборов», «Белая гвардия», «Утомленные солнцем – 2», «Бесы», «Ленинград», «В круге первом» и др. В 2008 году стал лауреатом премии «Триумф» (молодежная группа).

Автор
Зоя Игумнова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе