Известно, что каждая эпоха достойна своего шута.
Точнее говоря, каков шут, такая и эпоха. То есть берёшь самого, так сказать, популярного товарища, смотришь, что тот собой представляет, и становится ясно, что за эпоха была на дворе.
Кем представлена советская? Енгибаровым, Никулиным – мастерами высшей пробы. Что мы имеем сейчас? Кем восхищаются наши, так сказать, современники? Кто влияет на умы через самый востребованный жанр – юмор? И – самое важное – через какой юмор?
Тут ничего сложного, самый верный ход, как это делает Андрей Орлов (Орлуша), – использовать низкие слова про низкие части тела. Ничего другого даже выдумывать не нужно. Три матерных слова вполне могут заменить все силлаботонические изыски – давно проверено и опробовано. Слыша с детства родные намёки, лица аудитории расплываются в рефлекторной улыбке.
Второй этап, не менее важный, но более сложный – это понять, куда кинуть три наших камушка. В чей огород. И опять же не нужно ничего изобретать – кидать нужно в тех, кто к этому привык. В тех, кто на виду. В тех, для кого любое упоминание – реклама. И, собственно, тогда тебя заметят.
И вот тогда – как калоеды автоматически, по истечении некоего срока, начинают лезть в большие русские писатели, так и анальные юмористы автоматически становятся совестью нации. Точнее, назначаются – теми же серыми персонажами, которые назначают калоедов в писатели. Почерк виден один, да и по сути разница меж тем и другим невелика. И дальше… и дальше наш стервятник (или индийский сип, или белоголовый орлан – тот ещё падальщик на самом деле) примерит на себя рубище пророка. Только примерит, не обольщайтесь. Современные шуты шутят лишь в обмен на гарантию безопасности.
И начинают, получив их, смело обличать язвы общества.
Народ свой без войны уродуя
Для будущих Олимпиад,
Мы – инвалидная, народная
Держава, ждущая наград.
Ну что, не посрамим, ребятушки?
Вперёд к победе со всех ног!
Да здравствует Россия-матушка!
Храни нас, славный коло-Бог!
К победе со всех ног – написано про Паралимпиаду, где участвовали инвалиды в колясках. Это шакалий укус, недостойный даже сипа – падальщика.
И не знаю, что привлекает среднестатического обывателя в таких текстах. Ну что стихами их можно назвать с натяжкой, это понятно. Только совсем уж дремучему потребителю словесной жвачки не видны многочисленные огрехи, натяжки, слабые места, водянистость и просто неряшливость.
Очевидно, именно вот эта моральная расхлябанность, болезненное желание орать на любую тему по заказу – неважно про что, главное, чтобы за это платили. И, что удивительно, как находятся покупатели на маргарин вместо масла и фарш из сухожилий и костей вместо мяса, так и стихотворный продукт Орлуши пользуется спросом.
Можно попытаться составить обобщённый портрет читателя Орлуши. Включить на полную мощность прозорливость и фантазию поклонников, да и разобрать их по полочкам. Понятно, что потребитель неоднороден, как неоднородны пятна на жирафе. Но при всей своей разности все они – только пятна.
Орлуша играет на негативных чувствах: неудовлетворённости, зависти и злобе. Тут всё просто: если ты ничего не способен сделать, написать, создать, построить, самое простое для оправдания – это обвинить сумевших что-то сделать во всех грехах. Талантливых поэтов – в графомании, строителей – в воровстве, политиков – кроме воровства ещё и в продажности, женщин – в распутности, а мужчин – в женственности.
И всё. Для стихотворного продукта этого достаточно.
Ещё одна тема, на которую так падок наш нереализовавший себя современник, – это какое-то вечное, неистребимое, холуйское самобичевание. Вслед за Орлушей ползут целовать сапоги целые стада недовольного жизнью охлоса – и, в общем-то, неважно, чьи сапоги это будут. «Крёстного папы» Орлуши – Дмитрия Быкова – или, например, пыльные ботинки натовского солдата. Главное – подползти и поцеловать. И не забыть посыпать прахом редеющие букли и сверкающие лысины – мол, куда нам, сиволапым, до вас, прелестных и просвещённых! Мы со своей дремучей историей против ваших сверкающих двухсот лет – просто пускающие бессмысленные слюни младенцы. И вот начинается всеобщее истеричное покаяние – виноватая я! Виноватая!!! И часовню тоже я развалил!!!
Зная любовь подобных совестливых сограждан к обвинению в зависти, попробую навскидку разобрать хоть пару строф. Вот, допустим, самый популярный текст.
Кучки иностранных паспортов,
Тапки, шляпки, детские игрушки,
И проломлен трупом жалкий кров
Безымянной грабовской старушки.
Какая мощь! Какая сила! Кучки иностранных паспортов – кучки обычно с кротами да с собаками ассоциируются, а иностранные паспорта – это что-то новенькое. Но после кучек пробивает слезу от тапок и шляпок. На детских игрушках слёзы текут ручьём – могли бы течь, кабы не комизм предыдущих строк, – и холодом, могильным холодом веет от коды. Вслушайтесь и представьте: и проломлен трупом… безымянной старушки. Зловещий труп, реющий над тапками, шляпками и кучками, проламывает крышу безымянной старушки. Крыша на современном языке имеет два значения. Вопросы, вопросы. Но страшно.
Кто конкретно и откуда сбил,
Следствие, должно быть, установит,
Ну а я останусь тем, кем был –
Русским по рождению и крови.
Какое следствие, слушай. Где мы живём? В позорной стране. Так что следствие – это я, Орлуша. Политики – это я, Орлуша. Народ – это я, Орлуша. Я за всех признаюсь – сбили мы. Орлуша, Орлуша...
И пока политиков умы
Не готовы для перезагрузки,
Я за них признаюсь: сбили мы.
Я – виновен, потому что русский…
Какой русский, Орлуша? Ты – не русский. Ты даже не американец. Не калмык и не киргиз.
Подстилка не имеет национальности. Подстилка не имеет гордости, смелости, чести. Подстилка создана для того, чтобы о неё вытирали ноги. Ну а потом, неся на себе следы чужих подошв, можно и голосить.
Кстати, я бы на месте Орлуши прибавил бы одну букву – К.К. Орлуша. Читается – Карлуша. Вполне соответствует сути.