Играть, а не играться

Поколение "антре"

Сергей Юрьевич, ваш Груздев из "Места встречи..." говорит о том, что "всю жизнь считал себя человеком неглупым и практическим, но...". Вы прикладывали этот образ, эти слова к себе? Много в вас от Груздева?

Сергей Юрский: Скорее, это в нем от меня, я должен был играть другую роль, но попросил именно Груздева - и очень благодарен режиссеру фильма за то, что он согласился. Это был конец 70-х, трудное для меня время, я испытывал сильное давление со стороны власти, мне из-за моего общения с диссидентами запрещали работать, не упоминали в рецензиях. И тут возможность, пусть не напрямую, но сказать о системе, для которой люди - мусор...

Но вы в свое время учились, чтобы работать в этой системе. Это была не ошибка - пойти в середине 50-х на юрфак ЛГУ?

Сергей Юрский: Да какая ошибка, мне повезло! Я коснулся университета, увидел его в самый момент перехода к новым временам, в середине 50-х, познакомился с такими людьми! Моими друзьями были мои ровесники, будущие физики, астрономы, востоковеды, лингвисты, филологи, биологи - все мы сходились в университетском театре. Мы были различны в интересах, но соединялись в душевности, духовности!

Поколение "выстрелившее" в 60-х...

Сергей Юрский: ...и выдавшее большую порцию людей ослепительной яркости, которых было невозможно не заметить. Это было поколение выхода, поколение "антре".

А пригодились ли знания, полученные за два курса юрфака?

Сергей Юрский: Конечно. Нас учила и старая интеллигенция времени последнего цветения и звезды новой профессуры. Мы собирались, много общались и тут ковались хорошо говорящие, а значит, и мыслящие люди.

Спектакль на полвека

Кроме Груздева на слуху сегодня совсем немного ваших киноролей: Викниксор из "Республики ШКИД", дядя Митя из "Любовь и голуби"... Не смущает такая популярность?

Сергей Юрский: "Популярность" - тут не главное слово. Тем более это уже не популярность, "Любовь и голуби" стал фильмом попросту народным. Я это ценю, но это не отменяет и того пути, что вел меня к этой роли, и пути, который вел от нее, дальше.

В этих фильмах сошлось очень многое, и потому они, наверное, так и "выстрелили".

Сергей Юрский: Мы совпадали тогда в одной точке в свое лучшее время, и это фокусировалось. Согласитесь, ведь бумагу поджигает только правильно изогнутое и направленное увеличительное стекло! Михаил Швейцер снимал на очень высоком уровне, но фокус у него случился в "Золотом теленке". Гурченко, в которую я в свое время влюблялся, в комической роли в фильме "Любовь и голуби" не просто блеснула, а оказалась в своей высшей точке. Наталья Тенякова вернулась в кино в "Любовь и голуби", да так, что сейчас ко мне после концерта в Ставрополье подошли и передали ей привет. "Вы знаете, это ж моя мама!" А мы играли про Сибирь и снимали в Карелии.

А есть ли у вас работы, которые зритель недооценил?

Сергей Юрский: Из последних это, конечно, Сталин в сериале "Товарищ Сталин", крайне актуальный персонаж, я предлагал зрителю увидеть в нем психологическое явление, до сих пор живущее в нас и с годами проявляющееся все больше. Фильм заметила критика, но не зритель. "Отцы и дети", где мы с Теняковой сыграли родителей Базарова, одна из лучших на моей памяти картин - с ней та же история, показывают изредка на "боковых" каналах. Полгода мы с ТВЦ под юбилей Пушкина снимали "Евгения Онегина", выпустили его, но прошел юбилей - и все о том забыли.

А почему так выходит?

Сергей Юрский: Сейчас некогда скромное украшение дома под именем ТВ стало его центром, заменой всего. Это оно отбирает, что существует, а что нет. На всех каналах идут фильмы с положительными героями, которые убивают отрицательных, находятся над моралью. Но герои ли это? Впрочем, надеюсь, зритель, который должен был увидеть фильмы, что я назвал - их увидел.

Со спектаклями в БДТ было иначе?

Сергей Юрский: Их помнят до сих пор! Спектакль существует только здесь и сейчас, его, как кино, спустя 30 лет не покажешь! Но поколение, то самое, в эмиграцию вывозило память о том, что оставило здесь, - программки спектаклей 50-летней давности я вижу в руках зрителей, выходя на концерты в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе: "Я, бабушка, Илико и Илларион", "Три сестры", "Горе от ума". Каждый грамм багажа считали тогда у отъезжавших, но люди брали с собой книги, статьи все, что касалось театра, где они были только зрителями, и ничего больше.

Я никогда в жизни не работал ради хлеба насущного, никогда не выбирал, где теплее

"Существует лишь то, чего мало"

Сергей Юрьевич, вы сегодня заняты в нескольких спектаклях Театра Моссовета, в "Полетах с ангелом", созданных силами разных театров, а в кино вас что-то уже нет совсем...

Сергей Юрский: Напоминаю, что по профессии я театральный актер и никогда не выбирал, где теплее.

А где слышнее?

Сергей Юрский: А зачем? Я дал недавно три концерта с разными программами в зале Чайковского, наверное, прощальных - честно говоря, устал. И мне достаточно этих вот аншлагов, по полторы тысячи человек в каждый вечер. Я персона из прошлого и ко всему, что имеет слишком широкое хождение, отношусь с предубеждением.

Помнится, ваш герой в пьесе "Предбанник", которую вы играете в "Моссовете", говорил, что "существует только то, чего мало...

Сергей Юрский: ...а то, чего много, исчезает". Да, мой дядя Боря понимает, что все, чего много, идет сверху и, как погода, перестает замечаться. Шоу, действо для многих, в корне отличается от драматического театра, где каждому человеку надо помочь рассмотреть себя.

Во всех своих постановках вы сегодня и актер, и режиссер, а иногда и автор, как в "Предбаннике".

Сергей Юрский: Да, и совмещать все очень трудно. Но я выбрал этот путь. Я ставлю пьесы, которые до меня никто не ставил, говорю в них то, что я считаю нужным, и мне крайне важно, чтоб спектакль не разваливался, чтоб в нем всегда звучала заложенная в нем мысль, чистый, безупречный звук. Акробат выходит на арену и делает трюк, который никто больше не делает. Зал ахает, но всегда ли запоминает его фамилию? А это не должно волновать артиста! Каждый раз должно звучать "Ах!" и возникать некая новизна - вот его забота!

Но разве это игра? Артист, акробат живут этим.

Сергей Юрский: Когда я ставил с Раневской "Правда - хорошо, а счастье лучше", она мне все твердила: "Я не играю, я живу на сцене!" Она была невероятная, но именно потому, что ИГРАЛА. Играть - это чувствовать возможность другого человека быть не таким, как ты, оставаясь тем, кто он есть. Это особенное свойство актера. И он действительно играет - если, конечно, не играется, не притворяется. Воспоминания, которые я написал вовремя, 15 лет назад, чтоб сейчас ими не заниматься, называются "Игра в жизнь". И это не самобичевание, а гордость.

Вопрос - ответ

Сергей Юрьевич, а как вы обычно отмечаете юбилеи, дни рождения?

Сергей Юрский: По-разному. Но в этот раз не только не хочу отмечать, а просто планирую исчезнуть. Не могу, нет сил выслушивать столько банальностей в единицу времени. Это, по-моему, страшная вещь, они сжирают страну - юбилеи, дни рождения, под которые можно получить массу материальных благ, - чем у человека больше юбилеев, тем лучше. Это еще Гельман в "Мы, нижеподписавшиеся..." описал и высмеял.

Текст: Андрей Васянин

Поделиться