Сплин Александра Васильева: «Буду сочинять, пока не рухну»
8 октября 2016 ● Московский комсомолец
Питерцы выпустили «бомбовитый» и ядовитый альбом.
Если предыдущая двойная пластинка «Резонанс» стала отражением окружающей действительности, то новая, «Ключ к шифру», — взгляд, обращенный внутрь себя.
Если предыдущая двойная пластинка «Резонанс» стала отражением окружающей действительности, то новая, «Ключ к шифру», — взгляд, обращенный внутрь себя.
Фото: Лёлька Кнуки
По оформлению она чем-то похожа на недавно вышедший альбом-исповедь Ника Кейва «Skeleton Tree» (только там название — как буквы на черном экране компьютера, а здесь — на табло вылета в аэропорту). Кажется, еще один шаг — и «Сплин» повторит сам себя, как это рано или поздно происходит с большинством музыкантов, но пока поклонников снова ждет удивление и открытие — работа совершенно непохожа на то, что было «до». Лидер группы Александр Васильев рассказал «ЗД», из какого бездонного колодца берется столько вдохновения и что было бы, если бы его команда переквалифицировалась в симфонический оркестр.
— Александр, связана ли новая пластинка с предыдущим альбомом «Резонанс»?
— Нет, это совершенно другая история. Создавая ее, я совершенно не думал о тех работах, которые были раньше. Кто-то сказал мне на пресс-конференции, что услышал здесь отзвуки «Гранатового альбома». Я очень удивился, потому что для меня это ступень, которая уже находится гораздо выше. Знаете, когда мы отстроили студию, сделали в ней ремонт, там стало так невероятно красиво и атмосферно, что мне вообще не хотелось оттуда уходить. Так что в течение года мы записывали пластинку с большим удовольствием.
— По настроению она похожа на маятник, который качается то в одну, то в другую сторону. Есть ли какой-то общий лейтмотив?
— Он именно в том, чтобы показать, насколько многогранной стала жизнь в XXI веке. Пластинку, как и нашу современную жизнь, можно сравнить с лоскутным одеялом или мозаикой. Здесь есть все: от фолка до тяжелого рока, от психоделики до григорианских хоралов. Хотелось целый мир вместить в один альбом.
— Существует ли такая точка, дойдя до которой вы сможете заявить, что сказали все?
— Я об этой точке даже не думаю. Для меня весь творческий процесс — бесконечная прямая, и я буду писать до конца, пока не рухну. Постоянно внутри что-то рождается, меняется, проявляется в каких-то формах. Сейчас — в виде очередной вышедшей пластинки.
— В одной из последних рецензий вас назвали мастером мантр. Как вам такое определение?
— Мантры — это самые древние песни, некая строчка или четверостишие, которое повторяется раз за разом. Я пришел к этой форме интуитивно, в тот момент, когда еще даже не знал, наверное, что такое мантры. Когда находишь какие-то красивые строки или мелодии, хочется повторять их снова и снова, как в композиции «Пирамиды»: когда ко мне «пришел» припев, я не смог от него оторваться. Он повторяется в песне семь раз, потому что мне просто доставляет огромное удовольствие бесконечно перепевать его.
Фото: Лёлька Кнуки
— Многие российские музыканты, уже давно находящиеся в рок-культуре, говорят, что музыка сегодня теряет свое влияние. Вы согласны с этим?
— Возможно, так и есть, потому что сегодня в жизни много других сфер, затягивающих людей. Времени на искусство просто не хватает, и кому-то оно уже кажется не таким нужным и важным. Но, мне кажется, интеллигентные люди чувствуют, что прослушивание музыки не просто времяпрепровождение и наслаждение, это также самообразование, как и чтение книг. Человек, который стремится к тому, чтобы расширить свою матрицу, никогда не откажется ни от музыки, ни от литературы. Да, на это у людей остается меньше времени, и именно поэтому мы стараемся сделать каждый следующий альбом более сильным, концентрированным, ядовитым и «бомбовитым», чтобы удержать внимание не просто фоновым звучанием, а музыкой и текстом, меняющими мировоззрение.
— Скорость жизни действительно увеличилась, и сейчас многие музыканты отказались от выпуска полноценных пластинок, довольствуясь мини-альбомами и EP. Вы в этом смысле, наоборот, приверженцы старой школы. Почему?
— Люди сами, если им нужно, нарежут себе из нашего альбома много синглов и выберут какие-то отдельные вещи. Но есть и такие, которым интересно прослушать его целиком, от начала и до конца. И я просто уверен, что им не будет скучно, потому что каждая следующая песня непохожа на предыдущую. Если же говорить о самом диске, то это уже раритетный экземпляр, как и печатная книга.
— А как вам кажется, актуально ли еще понятие «рок-культура» в России? Или оно растворилось в жанровой эклектике?
— Возможно, и растворилось, но меня это не пугает. Люди идут не на жанр, а на конкретного артиста. Если они чувствуют родственную душу, им все равно, в каком стиле он играет. Даже если бы участники группы «Сплин» превратились сейчас в классических музыкантов в смокингах и с симфоническими инструментами в руках, мне кажется, слушатели все равно пришли бы на наш концерт.
— А в поп-стилистике можно сделать что-то достойное?
— Не берусь судить. Мне это никогда не было близко. Эстрада, поп, кабак, 50 грамм — все это априори не может иметь отношения к искусству, это просто средства для увеселения, не больше.
Фото: Лёлька Кнуки
— Почему сегодня так популярно смешивать различные стили?
— Это жутко интересно и очень просто делается. Если у тебя есть своя записанная песня, ты всегда можешь найти в Интернете огромное количество сэмплов, вырезать любой из них и соединить его со своей композицией, подогнав этот элемент по темпу и тональности. Произведение начинает звучать по-новому, получается, «соавтором» здесь становится компьютер, а ты воспринимаешь все как слушатель, со стороны. Вся композиция «Реквием» с пластинки построена на сэмплах, и мне нравится, как она звучит — совершенно необычно.
— Кстати, есть мнение, что экспериментировать подобным образом часто мешает музыкантам академическое образование…
— Абсолютно согласен. Как правило, академические музыканты — это ребята, которые учатся играть по правилам, чтобы исполнять чужие произведения. Это в некоторой степени механический труд, и он мне никогда не был особо интересен. Мне всегда больше нравилось создавать свое, что-то пробовать, придумывать…
— В роке тоже сегодня много молодых ребят, которые играют технично, но у них нет своей идеи, высказывания. Почему так происходит?
— Так было всегда. Некоторые просто научились виртуозно исполнять какие-то рифы, но они абсолютно пусты, а кто-то другой играет на двух аккордах, но все сходят с ума. Дело не в технике, а в том, есть ли тебе что сказать или нет.
— В этом году вы стали единственной российской группой на фестивале Park Live. Насколько комфортно вам было в компании зарубежных команд?
— Мы чувствовали, что перед нами наша аудитория, нас отлично встретили. Если рассуждать о том, дает ли фестивальная история что-то в плане продвижения, то я об этом никогда не задумывался. Опен-эйры меня всегда интересовали только одним — возможностью провести время на свежем воздухе. Иногда нас заносит в самые неожиданные места, и везде — прекрасная природа. Иногда бывает интересно послушать кого-то, кто выступает с нами на одной сцене. Конечно, если это Scorpions, мы вряд ли пойдем на их концерт, но как-то раз мы, например, выступали с какими-то сербскими металлистами — было очень любопытно и неожиданно.
— Как вы можете охарактеризовать нынешнее время?
— Мне кажется, сейчас время затишья. Люди уткнулись в свои гаджеты — смартфоны, компьютеры — и отвлеклись от музыки, от литературы. Появляется мало хороших авторов, в отличие от того, что было раньше. Идет некий спад, но за ним должен последовать подъем. Иначе не бывает.
По оформлению она чем-то похожа на недавно вышедший альбом-исповедь Ника Кейва «Skeleton Tree» (только там название — как буквы на черном экране компьютера, а здесь — на табло вылета в аэропорту). Кажется, еще один шаг — и «Сплин» повторит сам себя, как это рано или поздно происходит с большинством музыкантов, но пока поклонников снова ждет удивление и открытие — работа совершенно непохожа на то, что было «до». Лидер группы Александр Васильев рассказал «ЗД», из какого бездонного колодца берется столько вдохновения и что было бы, если бы его команда переквалифицировалась в симфонический оркестр.
— Александр, связана ли новая пластинка с предыдущим альбомом «Резонанс»?
— Нет, это совершенно другая история. Создавая ее, я совершенно не думал о тех работах, которые были раньше. Кто-то сказал мне на пресс-конференции, что услышал здесь отзвуки «Гранатового альбома». Я очень удивился, потому что для меня это ступень, которая уже находится гораздо выше. Знаете, когда мы отстроили студию, сделали в ней ремонт, там стало так невероятно красиво и атмосферно, что мне вообще не хотелось оттуда уходить. Так что в течение года мы записывали пластинку с большим удовольствием.
— По настроению она похожа на маятник, который качается то в одну, то в другую сторону. Есть ли какой-то общий лейтмотив?
— Он именно в том, чтобы показать, насколько многогранной стала жизнь в XXI веке. Пластинку, как и нашу современную жизнь, можно сравнить с лоскутным одеялом или мозаикой. Здесь есть все: от фолка до тяжелого рока, от психоделики до григорианских хоралов. Хотелось целый мир вместить в один альбом.
— Существует ли такая точка, дойдя до которой вы сможете заявить, что сказали все?
— Я об этой точке даже не думаю. Для меня весь творческий процесс — бесконечная прямая, и я буду писать до конца, пока не рухну. Постоянно внутри что-то рождается, меняется, проявляется в каких-то формах. Сейчас — в виде очередной вышедшей пластинки.
— В одной из последних рецензий вас назвали мастером мантр. Как вам такое определение?
— Мантры — это самые древние песни, некая строчка или четверостишие, которое повторяется раз за разом. Я пришел к этой форме интуитивно, в тот момент, когда еще даже не знал, наверное, что такое мантры. Когда находишь какие-то красивые строки или мелодии, хочется повторять их снова и снова, как в композиции «Пирамиды»: когда ко мне «пришел» припев, я не смог от него оторваться. Он повторяется в песне семь раз, потому что мне просто доставляет огромное удовольствие бесконечно перепевать его.
Фото: Лёлька Кнуки
— Многие российские музыканты, уже давно находящиеся в рок-культуре, говорят, что музыка сегодня теряет свое влияние. Вы согласны с этим?
— Возможно, так и есть, потому что сегодня в жизни много других сфер, затягивающих людей. Времени на искусство просто не хватает, и кому-то оно уже кажется не таким нужным и важным. Но, мне кажется, интеллигентные люди чувствуют, что прослушивание музыки не просто времяпрепровождение и наслаждение, это также самообразование, как и чтение книг. Человек, который стремится к тому, чтобы расширить свою матрицу, никогда не откажется ни от музыки, ни от литературы. Да, на это у людей остается меньше времени, и именно поэтому мы стараемся сделать каждый следующий альбом более сильным, концентрированным, ядовитым и «бомбовитым», чтобы удержать внимание не просто фоновым звучанием, а музыкой и текстом, меняющими мировоззрение.
— Скорость жизни действительно увеличилась, и сейчас многие музыканты отказались от выпуска полноценных пластинок, довольствуясь мини-альбомами и EP. Вы в этом смысле, наоборот, приверженцы старой школы. Почему?
— Люди сами, если им нужно, нарежут себе из нашего альбома много синглов и выберут какие-то отдельные вещи. Но есть и такие, которым интересно прослушать его целиком, от начала и до конца. И я просто уверен, что им не будет скучно, потому что каждая следующая песня непохожа на предыдущую. Если же говорить о самом диске, то это уже раритетный экземпляр, как и печатная книга.
— А как вам кажется, актуально ли еще понятие «рок-культура» в России? Или оно растворилось в жанровой эклектике?
— Возможно, и растворилось, но меня это не пугает. Люди идут не на жанр, а на конкретного артиста. Если они чувствуют родственную душу, им все равно, в каком стиле он играет. Даже если бы участники группы «Сплин» превратились сейчас в классических музыкантов в смокингах и с симфоническими инструментами в руках, мне кажется, слушатели все равно пришли бы на наш концерт.
— А в поп-стилистике можно сделать что-то достойное?
— Не берусь судить. Мне это никогда не было близко. Эстрада, поп, кабак, 50 грамм — все это априори не может иметь отношения к искусству, это просто средства для увеселения, не больше.
Фото: Лёлька Кнуки
— Почему сегодня так популярно смешивать различные стили?
— Это жутко интересно и очень просто делается. Если у тебя есть своя записанная песня, ты всегда можешь найти в Интернете огромное количество сэмплов, вырезать любой из них и соединить его со своей композицией, подогнав этот элемент по темпу и тональности. Произведение начинает звучать по-новому, получается, «соавтором» здесь становится компьютер, а ты воспринимаешь все как слушатель, со стороны. Вся композиция «Реквием» с пластинки построена на сэмплах, и мне нравится, как она звучит — совершенно необычно.
— Кстати, есть мнение, что экспериментировать подобным образом часто мешает музыкантам академическое образование…
— Абсолютно согласен. Как правило, академические музыканты — это ребята, которые учатся играть по правилам, чтобы исполнять чужие произведения. Это в некоторой степени механический труд, и он мне никогда не был особо интересен. Мне всегда больше нравилось создавать свое, что-то пробовать, придумывать…
— В роке тоже сегодня много молодых ребят, которые играют технично, но у них нет своей идеи, высказывания. Почему так происходит?
— Так было всегда. Некоторые просто научились виртуозно исполнять какие-то рифы, но они абсолютно пусты, а кто-то другой играет на двух аккордах, но все сходят с ума. Дело не в технике, а в том, есть ли тебе что сказать или нет.
— В этом году вы стали единственной российской группой на фестивале Park Live. Насколько комфортно вам было в компании зарубежных команд?
— Мы чувствовали, что перед нами наша аудитория, нас отлично встретили. Если рассуждать о том, дает ли фестивальная история что-то в плане продвижения, то я об этом никогда не задумывался. Опен-эйры меня всегда интересовали только одним — возможностью провести время на свежем воздухе. Иногда нас заносит в самые неожиданные места, и везде — прекрасная природа. Иногда бывает интересно послушать кого-то, кто выступает с нами на одной сцене. Конечно, если это Scorpions, мы вряд ли пойдем на их концерт, но как-то раз мы, например, выступали с какими-то сербскими металлистами — было очень любопытно и неожиданно.
— Как вы можете охарактеризовать нынешнее время?
— Мне кажется, сейчас время затишья. Люди уткнулись в свои гаджеты — смартфоны, компьютеры — и отвлеклись от музыки, от литературы. Появляется мало хороших авторов, в отличие от того, что было раньше. Идет некий спад, но за ним должен последовать подъем. Иначе не бывает.