«Эстраде нужно учить, как учат классической музыке»

Руководитель «Фонограф-Симфо-Джаза» Сергей Жилин — о том, почему песни Александры Пахмутовой всегда конкурентоспособны.

Фото: sergeyzhilin.ru

23 октября в Кремлевском дворце «Фонограф-Симфо-Джаз» большим концертом отпразднует 30-летний юбилей. В последние годы заслуженный коллектив добавил себе популярности, участвуя в телепроектах «Танцы со звездами», «Две звезды», «Голос». С руководителем «Фонограф-Симфо-Джаза» Сергеем Жилиным встретилась корреспондент «Известий» Марина Иванова.

— Последний ваш большой проект — «Голос». Как проходят оркестровые репетиции?

— Сначала выбирают песни — каждый участник вместе с редакторами программы. После этого мы делаем аранжировку. Получается примерно 170 участников и 65 песен. Состав оркестра увеличивается на этапе битв — поединков между участниками. И формат самих песен меняется — они становятся длиннее.

— А можно ли, например, сказать Градскому, Агутину или Билану: «Всё, что вы тут придумали с вашими подопечными — это ерунда»?

— Я стараюсь не спорить. И так не говорить. В данном случае желание наставника — это закон. В последних турах «Голоса», когда наставники работают с конкурсантами над песнями, они контролируют творческий процесс полностью. И если им что-то не нравится, я с оркестром стараюсь по ходу дела всё исправить.

— Как это происходит?

— Например, Дима Билан говорит: это никуда не годится, песню надо «прогрувить». Я начинаю спрашивать: что значит «прогрувить»? А Дима снова: понимаешь, ну, не качает песня. Тогда мы слегка меняем темп, Дима радуется. Да, говорит, вот теперь «грув» появился.

— Такой объем работы — норма для «Фонографа»?

— Вспоминаю ситуацию на телевизионном проекте «Две звезды». Леня Агутин и Федор Добронравов в одном из туров пели довольно простую песню. Не вступили вовремя, расползлись. В конце концов пришлось переснять номер. Леня потом мне жаловался: вот если бы эту песню несколько раз прокатать на концерте, всё было бы не так печально. А я думаю: наши поп-звезды привыкли, что свои 20–30 песен исполняют 5–10 лет, а некоторые — и всю жизнь. А у нас в оркестре работа принципиально другая — сегодня сделал, завтра сыграл, но так, как будто всю жизнь эту вещь исполнял. А когда понадобится — быстро вспомнил и снова сыграл. И всегда — живьем. Почувствуйте разницу.

— Ваше отношение к фонограммным концертам?

— Работая под фонограмму, артист прикидывается тем, кем был, когда ее записывал. И кем он сейчас, в данный момент, не является. Он обманывает зрителя — того ведь никогда не предупреждают, что концерт, на который куплен порой весьма недешевый билет, попросту коллективное прослушивание компакт-диска.

— Откуда приходят конкурсанты «Голоса»?

— Из народа. У кого-то есть музыкальное образование, у кого-то нет. Приходят с разным опытом работы. Причем в основном с опытом ресторанным.

— Кабацкое прошлое дает о себе знать?

— Еще как! В основном вылезает никчемная манерность. Это проблема плохого вкуса. Происходит то, что я называю «скабачиванием». Сам через это прошел. Двадцать с лишним лет назад мне пришлось поработать на Таганке в знаменитом баре Высоцкого, куда приходили в основном иностранцы, а я играл то, что мне казалось джазом.

Каждый вечер подвыпившие люди тебе хлопают, восторгаются, благодарят добрым словом и шальными купюрами. И еще важна реакция, знание музыки — гости подходят, заказывают песню, ты либо ее играешь и получаешь деньги, либо — нет. А качество уже не имеет никакого значения.

— Но самооценка-то повышается?

— Да, чувствуешь себя героем. И вроде играешь не хуже тех, кого показывают по телевизору. Но когда музыканты из ресторана выходят на большую сцену, выясняется, что они к ней совершенно не готовы. Этот ужасный «кабак» нужно просто выцарапывать. С кровью.

— А что еще не нравится в конкурсантах «Голоса»?

— Меня всегда настораживает, когда участники хотят создать фальшивый, искусственный образ. Пытаются делать то, что не умеют. И еще, когда вольно или невольно стараются подставить коллегу.

— Ваш личный рейтинг первого «Голоса»?

— Конечно, Настя Спиридонова — номер один. Севара Назархан — в ее стиль полностью включаешься во время работы. Дина Гарипова — у нее с вокалом всё в порядке, но опыта маловато. И мне кажется, она еще не вполне сформировалась как артистка.

— Это показало ее выступление на «Евровидении».

— Да, на «Евровидении» с Диной явно не доработали.

— «Голос» упрекали в том, что его участники предпочитали петь англоязычную поп-музыку. Она для музыкантов более интересна, чем русская эстрада?

— Ограничений по репертуару никаких не было. Конкурсанты выбирали то, что считали нужным. И у нас не вся поп-музыка плохая. Но все-таки на Западе уровень профессионализма, образования выше. А у нас, если не сложилась карьера академического музыканта, пошел в эстраду. Как бы во вторую лигу. Это неправильно. Эстраде надо учить, как учат классической музыке. Форма, гармония, ритм, фразировка — всё это в современной поп-музыке очень непросто. И если это учитывать, музыкальный материал будет конкурентоспособным. Как, например, у Александры Пахмутовой.

— Могут ли телепрограммы типа «Голоса» поднять российскую поп-музыку на новый уровень?

— Только они и могут. «Голос» пока вне конкуренции.

— А как быть с нашими заслуженными и народными артистами, которые уже не в состоянии петь живьем?

— Раньше был худсовет, сейчас его нет. Старый механизм профессиональной селекции не работает. Но в самых рейтинговых музыкальных телешоу безголосых артистов уже почти не встретишь. Ни молодых, ни заслуженных.

Марина Иванова

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе