Антон Светличный: «Расстояние — это фильтр»

Ростовский композитор о том, как ему живётся в провинции

Что такое современный серьёзный композитор? Что волнует нынешних авангардистов и почему стало возможным писать сложную музыку, не выезжая из Ростова?  

Молодой да ранний — так, кажется, говорят о таких, как композитор Антон Светличный, который пытается сочетать в своей работе высокие идеалы традиции и серьёзное отношение к лёгким жанрам.

Фундаментальность подхода видна и в музыке Светличного, и в том, как обстоятельно он подходит к ответам на вопросы интервью.

Несмотря на повышенную и даже запредельную замороченность музыки, связанную с её вписанностью в актуальный мировой процесс, Светличный живёт не в Париже и даже не в Питере, но в Ростове.

И это кажется важным примером существования полноценной творческой единицы в отечественной провинции.

― Антон, какими умениями и навыками должен обладать современный композитор в первую очередь?
― Я думаю, в первую очередь это, так сказать, прикладная эстетическая география. Если представить себе музыку некоей обширной территорией, то композитор как минимум должен уметь ориентироваться на местности ― читать карту этой территории и прокладывать себе маршруты по ней, а как максимум ― стремиться перерисовать карту заново.

Впрочем, метафора карты не совсем удачна. Скорее, это некая не двух-, а многомерная система координат. Она задаётся сложившимися нормами музыки как института, типичной проблематикой, внутренним членением и т.д.

На данный момент благодаря совокупным усилиям многих поколений композиторов в этой системе координат есть место у практически любого мыслимого творческого акта, однако композитор и сейчас, по-видимому, начинается только в тот момент, когда она перестаёт его удовлетворять, когда он осознаёт условность границ своей профессии и принимает решение их переопределить.

― Как же быть тогда с самоопределением композитора, из чего оно должно рождаться?
― Самоопределение не обязано быть формализованным ― это может быть чисто эмоциональный акт, оно даже может выглядеть как отторжение всех остальных частей территории, кроме своей (случай, скажем, Свиридова или Уствольской).

Важна не форма реализации, а то, что даже провинциальные рок-группы обычно начинают с того, что придумывают свой собственный «стиль» (пусть даже как комбинацию нескольких уже существующих) ― это, пусть в редуцированной форме, и есть акт рефлексии над своим местом на карте.

Если этой рефлексии в той или иной форме нет, то это не композиция: постольку, поскольку композитор ― общественная роль (игрок на рынках труда, обмена символическим капиталом и т.д.), а композиция ― творчество не любое, а социализированное, отвердевшее в институт.

Наивному искусству, скажем, неведомо его место на карте, и в этом смысле самодеятельные песенники композиторами не являются, хотя их продукт тоже можно оценивать общей меркой.

С другой стороны, людей, которых недовольство существующими границами привело не к желанию изобрести новые, а к деинституционализирующему отказу от границ вообще, тоже не имеет смысла называть композиторами в общепринятом смысле слова.

К примеру, композитор Ханин прекрасно это понимает и поэтому, чтобы хоть как-то называться, придумал себе роль каноника.

― А как это выглядит на практике?
― На практике распознать и заново провести границы означает задать самому себе массу вопросов, прежде чем (или вместо того чтобы) сесть за партитуру очередной симфонии.

Сейчас очень увеличился предкомпозиционный этап, потому что очень многие вещи, ранее самоочевидные, теперь оставлены композитору на выбор.

Как действовать? Идти в мейнстрим или в маркетинговый хвост? Зарабатывать сочинением на жизнь или писать в свободное время? Заниматься обслуживанием чьих-то потребностей или поиском себя, быть хамелеоном или искать свой любимый цвет редкого (в пределе ― уникального) оттенка?

Обращаться ко всем или к каждому, глаголом жечь сердца людей или отманивать одиночек от стада? Или писать только для узкого круга близких людей?

Вламываться к слушателю в душу, завладевать его вниманием и чувствами ― или дать ему волю и шанс на сотворчество либо ироническую дистанцию?

А может, в ситуации переизбытка искусства вообще лучше замолчать ― как предлагала Цветаева, да и не только она?

Стремиться к естественности или не доверять своим спонтанным порывам и доформировывать себя всякий раз заново под каждую конкретную задачу?

Доверять рациональным процедурам или интуиции, контролировать всё или пустить на самотёк? Подтверждать или опровергать перцептивные закономерности? Как относиться к истории музыки и вообще к традиции?

Опираться на национальное или быть космополитом? Что делать в случае успеха: тиражировать найденные приёмы или отправиться в новый поиск?

Как реагировать на негативную критику, которую в беспрецедентном изобилии доставляют нам исправно работающие каналы связи? Как (и зачем) искать своего слушателя?

Что выбрать: синтез искусств или размежевание, чистую музыку? Подчёркивать или затушёвывать фигуру автора, доминировать над текстом или отойти и дать ему жить своей жизнью?

Исполнять свои сочинения самому (по крайней мере при собственном живейшем участии) или отдавать кому-то постороннему? Etc., etc.

― После такого количества вопросов я встаю в тупик, ибо вы таким образом сделали всю мою работу на много интервью вперёд. И всё же как лично вы отвечаете на самые главные из них ― каким быть? И быть или казаться? Ну и конечно, каким быть?
― Сложно дать однозначный ответ. У меня пока то преимущество, что я ничего серьёзного не успел сделать (хотя ещё Ключевский как-то заметил, что не стоит этим преимуществом злоупотреблять), не испытываю давления принятых ранее решений и со своей точки зрения нахожусь сейчас на такой развилке, в точке выбора пути.

Скорее всего, однако, эта свобода выбора иллюзорная ― хотя я могу с той или иной долей вероятности представить себя в разных ролях (хотя бы очерченных приведённым списком вопросов ― он, конечно, не исчерпывающий) и в общих чертах представляю себе, каким хочу быть, но ни те, ни эти представления творческим опытом ещё по-настоящему не подкреплены/не проверены, а какими мы в действительности становимся, зависит не от желаний, а от поведения в ситуациях, в которые мы попадаем. (Малларме про это писал: не только художник творит произведение, но и произведение ― художника.)

Другими словами, не особо важно, чего я хочу и как сейчас отвечаю; реальных цыплят надо будет считать по творческой осени.

― Теперь я понимаю, почему вы живёте в провинции ― чтобы было время для осуществления всего задуманного. Вы специально не переселяетесь в столицы, что для композитора было бы естественно?
― Я, конечно, мог бы сказать, что в столицах для меня холодно, нет летом фруктовых базаров, большие расстояния, дорогое жильё и в метро очень шумно, но это всё ерунда.

Правда в том, что мне туда просто не надо (было бы надо ― поехал бы не раздумывая). Жизнь в столице была необходимым условием творческой карьеры в эпоху дилижансов, почтовых карет и отсутствия звукозаписи, то есть века полтора назад.

Впрочем, даже и тогда Пушкину лучше всего писалось в Болдино, а Гоголю в Риме; сейчас же в таком переезде тем более нет острой необходимости ― с тех пор сильно изменились способы коммуникации, транспортная система, структура потребления искусства и многое другое.

В России эти, родом из «Трёх сестёр» представления сохранились, скорее всего, потому, что изменения произошли позже и не в том масштабе, а кроме того, у нас пространство по-прежнему организовано отчётливо центростремительным образом (об этом много писал Вл. Каганский ).

Но даже и у нас один безлимитный интернет очень всё упрощает, мир опять становится маленький и плоский. Выбираясь из Ростова от силы пару раз за год, я в общем неплохо представляю себе активных российских композиторов (и со многими более или менее поддерживаю контакты), вижу расстановку сил, главные тенденции и даже знаю последние новости.

То же с ситуацией в мире ― с поправкой, конечно, на масштаб. Расстояние играет не отрицательную, а положительную роль ― фильтра, убирающего совсем уж поверхностные вещи.

Такие фильтры всё нужнее с каждым годом, потому что путь музыки от автора до потребителя стал гораздо короче. Полвека назад, скажем, исполнение в концерте вещи неместного автора было гарантией качества, тем большей, чем дальше живёт автор от концертного зала, поскольку нужны были довольно значительные усилия большого числа людей, чтобы это исполнение вообще состоялось, а ради всякой фигни, наверное, стараться бы не стали.

Сейчас не так: через меня и тут проходит гигантский поток информации самого разного качества и ценности, а когда я наконец доделаю что-нибудь своё, поместить в этот поток ещё и свою партитуру труда не составит.

Беседовал Дмитрий Бавильский

CHASKOR.RU

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе