На фестивале Тарковского задели социальный нерв

Не завидую отборщикам "Зеркала" и его программному директору.

Третий день продолжающегося  в Иваново, Плесе и Юрьевце "Тарковскийфеста" продемонстрировал, что найти и сложить в законченный смысловой или эстетический рисунок - пусть даже абстрактный или сюрреалистический - программу фестиваля, задача очень сложная.
На третий день на фестивале были растеряны все загадки, в том числе и загадки ожидания. И как сирена от рубильника включилась социальная тема.
 Она прорезалась и начала прорастать в конце второго дня, завершившегося  очень интересной работой российского режиссера Евгения Коряковского "Читай, читай". Фильм не без провокации - идейной, личной, и может быть, кому- то причудится, что и иделогической - но провокация эта живет в рамках настоящего эксперимента.

Александр Гордон, однокурсник и муж сестры Андрея Тарковского Марины, рассказывал мне в интервью, что оператор Вадим Юсов ушел от Андрея Арсеньевича, не стерпев его экспериментального замысла снимать тайком - это был модный тогда киноприем - родную мать, чем-то занимающуюся, о чем-то говорящую и не догадывающейся о подглядывающей за ней камере. Юсову это показалось не правильным, не этичным. Надо сказать, что Тарковский не стал воплощать замысел в жизнь, а Юсов потом, по словам Гордона, сожалел, что поспешил со своим скорым судом и ушел от Мастера.


Эксперимент Евгения Коряковского тоже несколько пугает с этической точки зрения. Несколько студентов, выпускников Ярославского театрального института, перебравшиеся в Москву, рассказывают в его фильме о себе что- то характерное - как поступали, учились, цеплялись за столицу, теряли и спасали близких, влюблялись, предавали влюбленных в себя. Их рассказы о себе записывались и передавались  известным писателям - Андрею Геласимову, Сергею Шаргунову, Герману Сайдулаеву, Алисе Ганиевой и др., а те сочиняли литературное окончание их биографий. В двух случаях получилось очень интересное попадание в сущность персоны и столкновение героя с будущим собою, собою- стариком. В большинстве же вариантов писатели воплотили  в текстах свои заморочки  - комплексы, обиды и привычки, вплоть до политических -   уже не раз оглашаемые и порядком наскучившие публике. Но суть не в этом, а в том смятении, которое переживали молодые люди, отнесшиеся к эксперименту полумагически, как наивные подростки - к гаданию попугайчика, вытаскивающего  из цветного барабана билетики судьбы:"А вдруг это правда?!".

Самым интересным в фильме оказались не писательские "продолжения" реальных характеров и биографий, а особенная, живая, и похоже, что очень верная художественная рефлексия времени. Тем более что совершается она  актерами за счет эмоционального считывания жизни и эпохи и эмоциональной же интонационной передачей считанного - глазами, бровями, губами, улыбками, манерами, в том числе и внутренними. Рисовка оказалась минимальной (все- таки речь о себе и своей судьбе), а проникновение в суть переживаемого достаточно глубоким.

В общем, фильм-эксперимент повис на какой- то тревожной ноте, но было понятно, что все это - придуманный режиссером сюжет и жизнь героев в нем - имеет право на существование.

Если бы фильмов, подобных фильму Коряковского, было несколько, это дало бы возможность говорить о "линии эксперимента", как очередной "тарковской" теме фестиваля.

Но на утро приговоренный к благожелательной презентации ведущий объявил, что зрителей ждет философский триллер, и это  оказалось большой натяжкой. История честного румынского прокурора, решившегося на противостояние с мощнейшей связкой нечестных политиков, полиции и спецслужб,, рассказанная в фильме румынского режиссера Тудора Джурджу " Почему я?",  на деле оказалась сделанной по хорошо отработанному, но порядком набившему оскомину шаблону работой о борьбе героя-одиночки со всей возможной  на свете "мафией".  Такие фильмы, наверное, никогда не сойдут с экрана, образовав специальный поджанр, но они уже и никогда не принесут художественного открытия,. А залы будут собирать только присутствием в них актеров мега-звезд.


Бомба взорвалась, когда экран погас и по нему поплыли титры, в частности сообщившие, что история эта реальна, у героя есть прототип, а последняя сцена снималась на площадке, с которой он выбросился, покончив жизнь самоубийством. Фильм сразу стал казаться памятником тому погибшему человеку и набирать этические очки, но уже, увы, на стадии титров и последующих комментариев, в ходе которых выяснилось, что режиссер, работавший когда- то журналистом, на себе испытал давление той системы, которую изобразил в фильме. Все это, в отличие от шаблонного кинорассказа,  заслужило аплодисменты, но уже за рамками кино.

Фильм индийского режиссера Чайтаньи Тамхане "Суд" оказался куда более интересной, верной и гораздо менее ходульной картиной,  чем "Почему я?', но, в общем, тоже подходящий скорее  для фестиваля "Сталкер", чем для фестиваля "Зеркало".

И уж совсем ввела зрителей в прострацию работа аргентинских режиссеров Лауры Ситарельи  и Вероники Льинас "Дама с собаками" , выглядящая как очень странная асоциальная робинзонада - рассказ о женщине, живущей в ужасной лачуге в лесу с собаками. Фильм представляет эту историю чуть ли не реальной,  но сквозь бродяжничество немой героини  светится сытость, успешность и довольство жизнью исполняющей роль актрисы. И только комментарий режиссера объяснил этот фильм как своего рода альтернативу типичным работам аргентинских режиссеров, любящих обнажать перед всем миром ужасающую аргентинскую бедность, а потом пить за это обнажение шампанское на вечеринках известных мировых кинофестивалей. На этот раз авторы хотели не попугать весь мир ужасной местной бедностью, а показать " саму текстуру бедности". Но не скажи об этом оежиссер, можно было и не догадаться, что пред тобой сочувственное наблюдение за аргентинской бедностью.

Пока уставших от социальной темы зрителей отвлекали привезенной на фестиваль киноновинкой, можно было заглянуть на идущий параллельно фестиваль документального кино и  увидель замечательную документальную работу Анны Булгаковой и Николая Вершинина "Волшебный комсомолец", снятую при поддержке некоммерческого фонда Александра Сокурова.

Уникальный по эстетическим мотивам и решениям фильм рассказывал о двоюродном деде Николая Вершинина, погибшем в лагере актере Дмитрии Консовском. Это был фильм-поиск, фильм-опыт осознания, и он как раз совсем был в духе Тарковского. Складывалось ощущение, что Тарковский просто перешел в другой зал.

Может быть, в случае истощения содержания игрового авторского кино, на фестивале стоит смешивать художественные и документальные программы?

Автор
Елена Яковлева
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе