Экранизация «Текста» стала этапной, лучшей ролью Александра Петрова.
«Текст»
культура: Вы упомянули, что это первая киноработа, которую бы не постеснялись показать своему мастеру, профессору ГИТИСа Леониду Хейфецу. В чем секрет успеха?
Петров: В сотрудничестве. Мы обговорили с Климом правила игры — не выделываться, следовать написанному тексту. Во многом двигались интуитивно, постоянно общались, переписывались. Могли отработать сложнейшую сцену на морозе, закончить в пять утра и проговорить в машине два часа, настолько все бурлило и не отпускало. Трудились не за деньги или славу. Оператор Андрей Иванов находился очень близко, его фокус-пуллер совершал героические вещи, но ни разу не потерял концентрацию. Например, когда я подтаскивал «убитого» Ваню Янковского к канализационному колодцу, а Клим не командовал «стоп!». Меня пугала мысль: если режиссер не остановит, придется бросить Ваню вниз. Уповал лишь на то, что он будет готов упасть в пустоту. В другой сцене пришлось выпить водки. Опьянение не так уж сложно сыграть, однако на большом экране видны мельчайшие детали. Нужна достоверность: глаза становятся совсем другие. Смелое решение — снимать на живую: не из-за нехватки денег, а для максимального правдоподобия.
Работали в гуще толпы. Где ставилась камера, там и возникала площадка. Было очень тяжело, но круто, как на американских горках. Я буквально обжился в том самом лобненском подъезде, где Митя Глуховский задумывал свою историю. Со всеми здоровались, угощались пирожками, а когда уезжали из подмосковного Дзержинска, где снимали уличную натуру, местные жители расстраивались — настолько мы сроднились. Они среди ночи выходили к группе, угощали чаем, звали на борщ. Все очень по-домашнему, люди понимали, что наша команда приехала заниматься делом, и проникались теплыми чувствами.
культура: Чем отличается сценарный Горюнов от романного персонажа?
Петров: Особенно ничем. Глуховский видел в моем герое субтильного романтика с филфака, но я с ним не вполне согласен. Илья — один из тысяч парней, никому не желавших зла, но затянутых в водоворот событий. Он изо всех сил пытается найти выход из сложной ситуации и при этом остаться человеком.
культура: Горюнов чувствует себя несвободным, принимает правила чужой жизни, навязанный сценарий. Что самое драматичное в Вашем герое?
Петров: Тотальное одиночество. Тут есть перекличка со мной, я испытал подобное, когда в 17 лет переехал из Переславля-Залесского в Москву — вокруг ни родственников, ни друзей. Этот опыт здорово закаляет, его нужно было пережить, чтобы спустя некоторое время обзавестись единомышленниками. За спиной у Горюнова никого нет, и он вынужденно строит свой иллюзорный мир в пустоте. Но однажды встречает родственную душу — девушку из турагентства «Роза ветров». Не влюбляется, нет, просто ощущает что-то хорошее. У нее на шее есть шрам, который она прикрывает платком — на ее жизни рубец. Однако Илья, заложник жестоких обстоятельств, не может поделиться с ней своей бедой.
культура: Вы самый востребованный артист последних лет. Кто Вас сформировал?
Петров: Хорошие учителя и свободно выбранный путь.
культура: Чем объясняете беспрецедентную популярность и доверие публики?
Петров: Никогда над этим не размышлял, нужно просто быть живым человеком.
культура: Продолжаете писать стихи?
Петров: Иногда, внезапно, периодически.
культура: Вы однажды сказали, что распланировали свою жизнь по пятилеткам.
Петров: Абсолютно верно, но как именно — коммерческая тайна. Сейчас я уже живу в двадцатых годах.
культура: Какого классического героя хотели бы оплакать на сцене?
Петров: Раскольникова. Горюнов имеет некоторое сходство с Родионом Романовичем, но последний, конечно, глубже. Возможно, однажды этот момент произойдет.
культура: Подобно герою Достоевского, Илья мучается, но не раскаивается. Следствие эмоционального шока?
Петров: Нет, допущенной по отношению к нему несправедливости.
культура: «Текст» предлагает довольно мрачный взгляд на вещи, в чем его светлая сторона?
Петров: В преодолении обстоятельств. Нужно ничего не бояться, делать что должен и хочешь, до конца идти своим путем.
Система совершает ошибки, от них никто не застрахован. Ваню Голунова поддержала общественность, и, слава Богу, он вышел на свободу. Илье Горюнову помог телефон, герой раздобыл деньги и билет в новую жизнь. Ему оставалось совсем чуть-чуть, но ценой спасения оказалось предательство, которое он не был готов совершить.
Хочется, чтобы «Текст» хотя бы немного повлиял не только на зрителей, но и на законодательство. Сейчас любому парню могут подбросить наркотики, сломать жизнь. Людей нужно защищать от произвола, и если наше кино поспособствует этому, я буду рад. Сегодня уверенности, по большому счету, нет ни у кого. Хотя мы и находимся в одном из самых безопасных городов мира.
Я много путешествую и, возвращаясь домой, чувствую — как же классно, спокойно живется в нашей столице по сравнению со многими европейскими мегаполисами, где страшно выходить ночью на улицу. Раньше по Москве разъезжали люди, позволявшие себе что угодно. Сейчас это редкость — нарушители боятся общественного мнения, в частности — интернета. Все понимают: заснятый на видео конфликт может положить конец карьере. И это здорово. Но я ощущаю разрыв между молодым поколением и властью. И те и другие хотят одного — чтобы все было нормально. Нужно просто начать разговаривать друг с другом и совместными усилиями преодолевать конфликтные ситуации. Тогда истории с Ваней Голуновым и Пашей Устиновым не повторятся. Среди руководителей страны много людей, стремящихся сделать что-то хорошее, и они уже слышат молодежь, отпускают невинно осужденных. Это огромный плюс, и, думаю, диалог все-таки состоится.
Бессмысленно предъявлять друг другу претензии, нужно совместно решать реальные проблемы. Если в этом процессе потребуются передаточные звенья, возможно, и я смогу оказаться полезен. Мне не нужны персональные машины, звания и посты, никому из моего окружения это также неинтересно, а тем, кто моложе нас, тем более.