Янка Дягилева: голос времени, ушедший вместе с эпохой

Рок-певица Янка Дягилева погибла 9 мая 1991-го, 30 лет тому назад. Утонула в результате несчастного случая или была убита — в свое время об этом много говорили.

Возможно, следствие не захотело возиться с «висяком», а может, она покончила с собой… Перед 9 мая Янка была в глубокой депрессии, к тому же на мысль о самоубийстве наталкивает сам характер ее глубоко трагического творчества.


То, что ее не стало весной 1991, могло быть случайностью — как и то, что годом раньше погиб Цой. Но при этом не получается представить их обоих в новой жизни, в новой, «вставшей с колен» России, где группу «Кино» продюсировал Айзеншпис, и рок стал коммерческим делом. Они вписаны в неповторимую, так толком и не описанную реальность второй половины восьмидесятых, в последние годы Советского Союза, с их верой в счастливое будущее и подспудным страхом перед подступающим хаосом. Это было время, когда все, как будто, стали моложе. Короткая эпоха еще не ставших долларовыми миллионерами и пока что не убитых кооперативных скоробогачей, не растерявших идеалы идеалистов, почуявших свой час циников, не рассыпавшихся в прах иллюзий… Но все эти слова не передают воздух той поры, а не подышав им мало что можно понять.

Зато этот воздух живет в песнях Янки Дягилевой, ее музыке и ее текстах — и в них, если  вслушаться, гораздо больше смысла, чем было в пространных рассуждениях политиков, только что самонародившихся политологов и переживающих свой звездный час журналистов конца восьмидесятых. В этих песнях жила свобода, жило отчаяние. Не панковская остервенелость, не протест против власти и строя, а глубокое, экзистенциальное отчаяние, идущее от ощущения того, что жизнь намертво переплетена со смертью. Янка была настоящей, да такой и осталась — в 2021-м ее песни совершенно не устарели. А 30 лет тому назад на ее концертах, случалось, рыдали. Для того чтобы увидеть, чем эти песни были тогда, стоит погрузиться в контекст ее времени. А для этого надо представить, что вас выпустили на свет и воздух из темной комнаты, где вы просидели года полтора-два.

Именно такими были ощущения в позднюю горбачевскую эпоху: раньше счастье ждали вместе с приходом коммунизма, а теперь оно должно было наступить, когда «заработает рынок». Обещанный XХII съездом КПСС к 1980-му коммунизм так и не наступил, к 1991-му стало понятно, что с рынком тоже что-то не так, но на ощущении восторженного безумия, праздничной эйфории, которым жила одна шестая часть света, это еще не сказалось. Этому не мешало и то, что в магазинах не стало решительно ничего мясного, и летом 1991-го в Москве были доступны лишь продававшаяся в огромных количествах клубника, воздушная кукуруза и китайские мясные консервы, в которых, по слухам, попадались крысиные лапки.

Публицисты писали: пропасть надо перепрыгнуть в один прыжок — и предлагали сделать это немедленно. На этом фоне песни Янки Дягилевой (а они, по сути дела, представляют собой трагический вопль) казались странным, тревожным диссонансом. То, что они были так популярны, говорит об интуиции, «шестом чувстве» аудитории. Позже об этом снимал свои фильмы Балабанов, а пока что это было предупреждением. Балабанов рассказывал о постсоветском и позднесоветском распаде, но в «Грузе 200» он, к примеру, говорил о безысходном ужасе самой жизни. Песни Дягилевой были сродни ландшафту этого фильма, где вселенское зло прячется за повседневным ужасом хрущевок и маленьких частных домиков. Ее творчество вписано в индустриальный пейзаж советских городов, с дымящими фабричными трубами, облезлыми блочными человейниками и старыми, потемневшими от времени бревенчатыми избами, такими же, как та, где в Новосибирске, на пересечении улиц Ядринцевская и Семьи Шамшиных жила сама Янка. Художнику необязательно быть глубоким мыслителем: важные, знаковые вещи он чувствует сердцем и так же о них рассказывает — и Янка Дягилева пела о том, что пропасть нельзя перепрыгнуть, а ведущий в нее путь будет долог.

Те из рокеров, кто выжил, не спился и не погиб от наркотиков, прожили эти тридцать лет вместе со страной. Они стали «медийными персонами», разбогатели, интервью с ними на вес золота. Янку Дягилеву в этой роли представить трудно. Ее просили об интервью, но она их не давала, и не захотела, чтобы «Мелодия» выпустила ее диск. Едва ли Янка выбирала жизненную стратегию осознанно, скорее всего, она о ней и не задумывалась, но ее абсолютным кредо было неучастие. И это было типично для ее времени и ее окружения: андерграунд 80-х не шел на «совет нечестивых», чурался власти. Поначалу им было хорошо и в котельных, где они работали, чтобы не попасть под статью «о тунеядстве», и на концертах-квартирниках. Эти люди пели, как птицы, и не задумывались о том, что совсем скоро советская власть ослабеет, потом ее не станет, и их творчество будет дорого стоить. Янка Дягилева навсегда осталась в этом времени — а с новой эпохой она едва ли нашла бы общий язык.

Никто не знает, что с ней случилось 9 мая 1991-го. В апреле умер ее сводный брат, свою лепту в ее депрессию добавила недавняя встреча с Летовым — их близкие отношения закончились в том же 1991-м, и он жил с ее подругой. Для такого ранимого человека, как Янка, этого было вполне достаточно. А может быть, поздним вечером, возле платформы Новородниковая, около ее дачи под Новосибирском, ей встретились случайные опасные люди, и это кончилось бедой. По одной из версий, у нее была проломлена голова, а в легких, несмотря на то, что ее тело нашли в реке, не оказалось воды…

Ее смерть, как и гибель Цоя, подытожила эпоху прежде, чем та закончилась. Ставя на воспроизведение песни Янки в 2021-м, ловишь себя на мысли, что в них есть и обещание чуда, и точно вписанная в наши поздние восьмидесятые магия.

Все это было и в воздухе того недолгого, странного времени. И ушло то ли до, то ли вскоре после смерти Янки Дягилевой.

Автор
Алексей ФИЛИППОВ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе