Если уж тонуть, то там, где глубже,
чтобы точно-точно не нашли.
Если подниматься – там, где кружит
ветер на просторе корабли.
Если уплывать – туда, где хуже,
чтобы по тебе скучать вдали.
Ищет взгляд опору, упираясь
в строгую, но трепетную гладь.
"Не забудь меня..." – "Я постараюсь".
Где же слёзы? Нету их. Опять.
А к себе чернеющая зависть
будет возвращенье обещать.
Станет речь убогой и корявой,
если молвить слово в этот миг.
Спор о том, кто левый, а кто правый, –
нагнетанье лишнее интриг.
А рассвет, сереющий над Влтавой,
не опишешь в доброй сотне книг.
Григорий Аросев в своих стихах любит рассуждать, а где-то даже и поучать. Так уже в первом стихотворении подборки читатель узнаёт, что «Спор о том, кто левый, а кто правый, - // нагнетанье лишнее интриг». Оставим на совести автора и глубину этой мысли и довольно тяжкую инверсию. Дальше больше, судите сами. «Ждать неизвестно чего можно очень долго»; «Жизнь – это значит себя упрятать в коробку»; «Если душа погасла, найди, где спички»; «Жить, а не ждать, это правильно, хоть и страшно»; «Действия очень важны, но не в частном, а в общем»; «Где страсть, там хомут»; «Взгляд может делать счастливым» и так далее и тому подобное. То ли «Максимы» Ларошфуко, то ли краткий курс выживания для бойскаутов.
В этих старческих стихах с несомненным влиянием Бродского всё удивительно серьёзно, нет ни грана иронии, не говоря уж о спасительной в таких случаях прививке самоиронии. Из-за этого многие сентенции близки к самопародии, которую едва ли предполагает столь вдумчивый автор. Например, в довольно обстоятельном стихотворении «Правило трёх единств», состоящем из тридцати с лишком строк поистине монументального пятистопного дактиля, читаем: «Место едино, но взглядом его не охватишь, // вот нам и мнится, что там – это вовсе не тут». Что это? Сказано всерьёз – или, мнится, автор так шутит? Но если это шутка, то она с головой тонет в важных тогах дальнейших глубокомысленных тезисов.
Автор меж тем сравнительно молод, на момент выход книги ему, хочется сказать стукнуло, 32 года. Автор пишет не только стихи, но и прозу, – и это чувствуется. Поэтических тропов здесь катастрофически не хватает, поэтому при чтении этих бесчувственных строк не покидает то ощущение, что стихами эти тексты названы исключительно по формальным признакам. Убери из них рифму с размером – и они тут же превратятся в прозаические нравоучения. Особенно это касается таких вещей как «Утро без солнца», «У моря погоды» и уже упомянутое «Правило трёх единств». Другие стихотворения лаконичнее, а потому удачнее. По крайней мере, они не представляют собой случайной вереницы скучных тезисов о жизни и судьбе. Но и им не хватает цельности и оригинальности. Впрочем, есть удачные строки и целое заключительное четверостишие одного из стихотворений: «Я тут же кинусь, юркнув сквозь прореху, // искать тебя – хотя бы стук колёс, // хотя бы отраженье, отзвук, эхо, // след на дороге, запах от волос». Не оттого ли этим строчкам веришь, что здесь нет холодных и абстрактных сентенций, зато горячо от подспудного, неназванного, а потому еще более достоверного чувства, переданного через «земные приметы».
дредноуты
в баре «Дредноут» ночью мне снится свинцовый дым
кошмар на улице Генделя становится вдруг родным
пену морскую с кружек ветер уносит вдаль
а черным дырам колонок вообще никого не жаль
за стойкой меняют пластинку так долго ищут ее
будто меняют родину ну на крайняк белье
в меню полыхает надпись — одевайся и уходи
все правильно ставят группу по имени «Бигуди»
я вслушиваюсь как реки прочь от себя бегут
злодей вытирает лезвие о майку Johnny Be Good
любовь моя говорит во сне за ледяной стеной
и море шумит в заблеванной раковине жестяной
на деле же все не так и в этот сплошной отстой
с безалкогольной музыкой приправленной кислотой
приходит местное время с улыбкой но без лица
и разводит на жалость голосом Гришковца
вот мы сидим гадаем сколько нам ждать зари
если уже бледнеют ржавые фонари
на какие еще глубины опустится не дыша
наша с тобой бессмертная силиконовая душа
разве что просигналит в память о прежних днях
тонущий супермаркет весь в бортовых огнях
и проплывут над нами спутавшиеся уже
чьи-то тела из пластика или папье-маше
только бы взять тебя когда подойдет волна
на руки словно куклу выпавшую из окна
чтоб уловить в подъезде обнимаясь с тобой
искусственное дыхание ровное как прибой
Игорь Белов, пожалуй, наиболее известный и титулованный автор сборника. Стихи его эффектны, версификационно виртуозны (иногда даже слишком виртуозны) и чрезвычайно метафоричны. Несомненно, автору ближе знамёна имажинизма, нежели какие-либо другие. Образ царит в этих стихах, занимая иногда сразу по нескольку строк, а иногда и переливаясь в другую строфу. Так хорошему вину тесно в кувшине и музыке – на виниловой пластинке. Вообще, как и алкогольной продукции, музыки здесь много, преимущественно джазовой. Иногда самый строй стихотворения напоминает джазовую гармонию. Ямбы с хореями ей не к лицу, а потому около половины стихотворений написаны акцентным стихом, более приличествующим богатой образной палитре автора.
Есть здесь и опасности. Внешняя эффектность и версификационная оснащенность плохо стыкуются с «неслыханной простотой». Разно-образие неизбежно порождает необходимость пресловутой со-образности. Так ли взаимосвязаны все образы каждого отдельного стихотворения Игоря Белова? Не слишком ли щедрой рукой автор их сеет? Нельзя ли заменить один на другой или добавить третий, чтобы вещь не пострадала? Порой кажется, что так сделать можно. Порой кажется, что ходы автора однообразны. Не в последнюю очередь из-за того, что некоторым стихам не хватает цельности и последовательного внутреннего развития, – то есть того, что как раз и оправдывает перечень и порядок метафор с прочими сравнениями. Показательно здесь стихотворение «Дредноуты», одно из самых эффектных в подборке. Так ли внутренне оправданы здесь «группа по имени «Бигуди»» или «голос Гришковца»? Неужели без них стихотворение будет непоправимо испорчено? Или другой запрещённый приём – а не переставить ли тут строфы местами. Вещь почти не сопротивляется этому.
Отдельно нужно сказать о концовках – они особенно хорошо удаются автору. Поистине, этот поэт знает, где и как поставить точку, а это, вообще, редкое качества у молодых авторов, которых почти всегда переполняют слова, льющиеся на бумагу неудержимым потоком. Продолжим о достоинствах, их гораздо больше. Стихи Игоря Белова укоренены в современном мире больше, чем на странице книги. Им веришь как факту жизни автора, а не как продукции его текстового редактора. Порой эта поэтика передаёт привет поэтике Бориса Рыжего, но с определённой дистанции, без панибратства. Хочется отметить, что излишней близости тут нет и с шансонно-бандитскими интонациями, в которые легко впасть от интенсивного общения с окружающей реальностью, что, видимо, практикует автор. Революционность дремлет в этих стихах, иногда просыпается («Моё чёрное знамя»), но пока, слава богу, не проснулась. Думается, не дело поэта «брать вокзалы» или «рвать глотку системе». В своё время желающие и без того найдутся, и матрос Железняк сделает это лучше поэта Белова. Поиск масштаба для лирического высказывания, вероятно, лучше осуществлять в других направлениях. Впрочем, автору виднее. Со своей же стороны хочется надеяться, что уютная атмосфера калининградских баров, пролетарский пафос и почивание на лаврах не замедлят развития этого, без сомнения, талантливого и уже состоявшегося поэта.
Продолжение следует
источник