О самом важном

Лев Пирогов о том, без чего никто не выйдет из кризиса
Обычно интересной добротной книгой считается роман, повесть или цикл рассказов. 
Уж никак не сборник миниатюр под малообещающим названием «Фрески». Если ты, добиваясь внимания, вертишь в руках что-то подобное, будь добр объясниться.

Я объяснюсь.

Жизнь знает достаточно примеров того, как жанр «второстепенный», «необязательный» оборачивается значительной книгой. Например, «Несвятые святые». Ошеломительный успех, не замеченный профессиональной критикой.

Кстати, мне довелось выдвинуть эту книгу на соискание литературной премии, в названии которой фигурирует слово «бестселлер». Она не вошла в шорт-лист. И в том же году стала главным бестселлером - даже не десятилетия, а как минимум на четверть века.

Другой пример. Жил в Риге один человек, сантехник. Вёл интернет-дневник на общедоступной платформе под псевдонимом Слава С. О работе, семье, о детях. Писал по-доброму, просто, с юмором. Его заметил рыскающий в поисках поживы книжный редактор. О, это оказался матёрый литературный волк! Хвала его чутью... Книга Славы Сэ «Сантехник, его кот, жена и другие подробности» стала бомбой. Стотысячный тираж - по кризисным временам плохо ли? Никому не известный автор. Миниатюры. Просто читателям, наевшимся историй про бандитов, девиц, хотящих замуж за миллионера, и про то, что всё плохо, захотелось разнообразия.

Критика, «профессиональное сообщество», раздатчики премий - Славу Сэ, естественно, опять не заметили. Ну правильно, это же массовая литература!

Однако ранние рассказы Чехова - тоже массовая литература. И почти весь Шукшин. Да, он глубокий писатель. Но люди полюбили его за другое. За ясность, простоту, интересность, за юмор. А глубину сердцем почувствовали. Она и есть не для ума, а для сердца. «Ум идёт вперед, когда идут вперед все нравственные силы в человеке», - писал автор «Вечеров на хуторе близ Диканьки» - этого тоже «массового», почти «детского» русского чтения.

Я сейчас скажу вещь, которая кому-то может показаться кощунством, простите. Но самая массовая литература - это Евангелие.

Мы привыкли подразумевать под масс-культурой «культ секса и насилия», всякие завлекающие обывателя извращения. Но это неправда. Вернее, лишь половина правды. Вторая половина заключается в том, что массовая литература - нравственна. Её герой - всегда «хороший». Мы - за него. За его справедливость. Даже если эта справедливость вложена, как в «Мастере и Маргарите» в лапы слуг дьявола.

А если нет? Если речь идёт о детях, как у Вячеслава Солдатенко - Славы Сэ? Тут уж читатель, внутренне привычный к правилу «добро побеждает зло», просто задыхается в радостном узнавании-изумлении. И тогда случается чудо.

Серьёзная литература: умная, социальная – «реализм» - всегда скептична. В ней добро побеждает редко. Чаще терпит горькие поражения. А читатель, для которого чтение - отдых души, приключенье, игра, не хочет, чтобы было «как в жизни». Хочет, чтобы было как хочется. И пусть это упрощение, пусть «сглаживание углов», пусть хоть даже карикатура. «Душа праздника просит» (Помните, кто сказал? Шукшин).

Мы за тридцать лет подустали от палки о двух концах: чернуха и гламур, гламур и чернуха. Хочется чего-то другого. Может, и не нам хочется - душа тихонечко просит.

Несколько лет назад я издавал коллективный сборник рассказов под названием «Русские». Этакий взгляд современных писателей на нынешнюю жизнь русского человека. Последний рассказ, как последний номер в концерте, должен быть ударным - финал-апофеоз. И хотя в сборнике участвовали многие известные, даже знаменитые писатели, последним рассказом я однозначно выбрал «Вознесение» тогда ещё неизвестного мне Максима Яковлева. Рецензенты, писавшие потом о книге, это заметили. Написали - правильный последний рассказ. Именно такой финал нужен.

И вот у меня в руках книга, а скорее даже книжица Максима Яковлева «Фрески». В ней нет рассказа «Вознесение», и вообще солидных рассказов нет. Так, миниатюры, зарисовки, осколки жизни. Ум об этом жалеет: «Книге надо бы быть потолще». А душа - радуется. И плачет, и сжимается больно. Но это боль целебная, боль избавления. После неё становится легче.

Это книга о тихой жизни души. Как она, эта жизнь, происходит? Невыразимо словами и поэтому подчас незаметно. Странная это жизнь. Одна из миниатюр в книге так и называется – «Странная».

* * *
«- Странная ты какая-то.

- Я деньги потеряла.

- А чего улыбаешься?

- Понимаешь, я их нашла потом...

- Так нашла или потеряла?

- Я сама не знаю. Их женщина подобрала с ребёнком, неполноценным. В коляске такой...

- Ну и что?

- Я подошла, а она ко мне, - вот, говорит, чудо-то Богородица послала нам! Дурочка. Гляжу, а бумажки-то мои - триста рублей пополам сложенные. Господи... не смогла я у неё забрать...

- Да может, не твои бумажки?

- Мои, мои...

- А чего плачешь-то?

- Не знаю!

- Ну ты даёшь, мать».

* * *
Триста рублей. «Чудо»... Но и потерявшая их женщина небогата. Для неё это тоже не пустяк. Не подала бы она несчастной матери столько, - самой нужны. Да и как подашь, когда не просит?.. А тут - случай. И душа радуется невольному подаянию. Плачет от жалости и радуется. Жаль не денег, конечно. «Нашла или потеряла?» Нашла...

Такой простенький текст, всего четверть странички. Бытовой диалог - без описаний, без метафор, без положенных литературных красивостей. И такой глубокий. Не для ума глубокий - уму всё ясно. Для сердца глубокий. Для души.

Как будто оказался ты в незнакомом месте и вдруг увидел весь мир по-новому. И себя в нём тоже.

Я даже не о женщине, потерявшей деньги и повстречавшейся с душой своей, думаю. Я всё больше думаю о том ребёнке, колясочнике... Ну да у каждого своё.

И вот в этой книге несколько десятков таких рассказов. Очень много. Очень большая книга. Громаднейшая. Хоть и маленькая на вид.

Душа ведь тоже маленькая - вообще не видно...

Многие рассказики могут показаться наивными измученному современной литературой читателю. Скажем, о бандите, у которого проснулась совесть. Или о бедном муже и больной жене, у которых «всё есть». И правильно - народные песни, сказки, картинки - они все наивные. Однако же мы учим на них детей. Детей ведь учат хорошему. Что похуже оставляем себе... Но иногда - можно себя побаловать.

Знаете... У нас ведь в самом деле - всё есть. Надо только открыть это увидеть - в себе, в ближнем, в маленькой, умещающейся на ладони книжице... Говорим: где русская литература? Где новые Гоголи, Толстые и Достоевские?!

Да вот же.

Вот же она...

Маленькая, тёплая, живая, доверчивая. Смотрит на нас бесконечно мудрыми глазами младенца. Кто вложил столько мудрости в этот ничего не успевший повидать взгляд?

Что-то я говорю много, как Соловьёв по радио, а надо же и песенки не забывать ставить. Давайте вот эту. Про поезд. Комментировать не буду, и так понятно, о чём это...

О самом важном, что есть сейчас.

* * *

«Поезд страшно опаздывал. Рушились планы, отменялись дела и встречи, всё летело в тартарары. Толпа на перроне, переполненная ожиданием, готовилась к непримиримой битве за вожделенные места. Кто-то впадал в отчаяние от мысли, что в предстоящей давке повезёт не всем, а значит, придется ждать следующего... Наконец, появился поезд, встреченный смесью тревог, надежд и проклятий.

Начался штурм, в котором никто не смотрел на детей, на женщин, на стариков: рычание, стоны и хрипы… Но сели все.

Они ещё не знали, на какой поезд сели.

— Куда лезешь, сволочь!

— Ребёнка, ребёнка пустите!!!

— Что вы делаете?!

— Да я тебя, гада..!

Ко всему добавились бабья истерика, вой орущих младенцев и качка: людей кидало друг на друга от стенки к стенке. Но и этого было мало.

Поезд въехал на мост и встал, обдаваемый жестоким зноем. Десять, двадцать минут под пеклом… Ни с места. Всё дышало огнем. Воздух плавился в мареве. Слипшиеся тела в вагонах истекали от пота в раскаленной от гнева и запахов духоте.

Кто-то плакал и матерился.

— Мне теперь всё равно, я всё потерял, — объявил могучего вида парень. — Больше уже не могу, сейчас начну убивать всех!

Но вместо этого подхватил упавшую в обморок женщину.

В тамбуре кто-то забился в припадке.

— Мужики держите его, держите крепче!..

— Там ещё ребенку плохо стало!

— Давайте их сюда, к окну, здесь хоть сквозит немножко...

А поезд всё стоял и стоял. Непонятно почему и зачем. Нашелся врач. Освободили места для мамаш с детьми. Пошла по рукам двухлитровая пластмассовая бутыль с водой — каждому по глоточку.

Посматривали на беременную женщину:

— Ну, если щас рожать надумает... вот будет песня!

— Кстати, чья там гитара висит?

— Моя.

— Так сыграл бы, всё веселее.

— А давай споём все!..

Поезд дёрнулся и поехал... Но это был уже совсем другой поезд».

Фото: ТАСС/ Сергей Карпов
Автор
Лев Пирогов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе