На руинах империи

Журнальный киоск. Хит-парад литературных журналов «Новый мир», «Октябрь» и «Знамя», в котором выделим важную статью А. Мелихова о том, что империя — единственное спасение от национализма.

 «Империя — это мир», — говорил Наполеон III. Сейчас мы понимаем всё лучше, что в этих словах, давно осмеянных недалёкими журналистами, есть своя правда. Александр Кабаков сожалеет о погибшей российской империи. Юрий Манн вспоминает об империи советской. Александр Мелихов пишет апологию империи.  

Здесь же путешествие по России с Михаилом Тарковским и эссе Бориса Херсонского о русском мате.

1. Nota Bene

Александр Мелихов. Империя: пересмотр судебного дела // Знамя. 2009. № 5.

Исключительно важная статья. Мелихов пересмотрел традиционное для нашей интеллигенции понимание слов «империя», «либерализм», «патриотизм».

Империя — единственное спасение от национализма. Единственная форма государственности, которая обеспечит мир и процветание в многонациональной стране. В империи жизнь для этнических меньшинств намного безопасней, чем в национальном государстве. Добавлю от себя: история минувшего века слова Мелихова полностью подтверждает. Именно при строительстве национальных государств начинались этнические чистки, лились реки крови.

Борьба национальных меньшинств против империи губительна прежде всего для них самих, так же как и нападки на русский народ: «…задирая русское большинство, изображая его естественный патриотизм чем-то низким и злобным <…> вы лишь пробудите мстительность и национальный реваншизм, скинхеды — это ещё только самые первые и самые убогие цветочки» .

2. Гибель империи

Александр Кабаков. Беглецъ (дневник неизвестного) // Знамя. 2009. № 5.

Основную часть текста занимает дневник некоего господина Л-ова, который он вёл с декабря 1916-го по июль 1917-го. Камерный характер повествования не помешал реализации масштабного замысла.

Это роман о гибели Российской империи, о предательстве её интересов всеми слоями общества — от министра до солдата-дезертира. Болезнь зашла слишком далеко. Выхода нет.

Этот диагноз подтверждает комментатор дневника в 2013-м году. В комментарии есть интригующие намёки, которые позволяют иначе толковать некоторые страницы уже прочитанного дневника. Может быть, автор просчитался, поместив их в конец повествования.

Наталья Ключарёва. Деревянное солнце. Рассказы // Новый мир. 2009. № 5.

Короткие рассказы. Лучше всего удаются автору пейзажные зарисовки: половодье на Волге, заброшенные деревни, затопленные, ушедшие на дно Рыбинского водохранилища посёлки. В этих зарисовках больше исторической правды и смысла, чем в нашумевшем некогда романе Ключарёвой.

«…В засушливые годы белая колокольня мологской обители поднимается над морем, оглядывая творение рук человеческих зияющим чёрным взглядом» .

Владимир Лорченков. Три нити // Знамя. 2009. № 5.

О родной земле (Бессарабии, Молдавии, Молдове) и её народе Лорченков рассказал в жанре притчи. Метафора надежды в конце повествования не смягчает тяжёлого впечатления от жутких, апокалипсических картин.

Написано профессионально. Но этому рационально выверенному, искусно сплетённому тексту я всё же предпочитаю бесхитростный рассказ этого же автора (и, в сущности, о том же самом!) «Макамоны», добрый и трогательный.

3. Мемуары

Наталья Химченко. Пять детств и три юности // Новый мир. 2009. № 5.

Неоконченные автобиографические записки. 40—50-е годы прошлого века. Московская коммуналка, эвакуация в Башкирию, жизнь в правительственном Доме на набережной. Всё увиденное воспроизводится автором с фотографической точностью. Природная наблюдательность и особая организация памяти (возможно, следствие многолетних занятий математикой) определили своеобразие этого документа эпохи.

За математически выверенной картиной просвечивает ещё одно измерение, хотя завеса лишь приоткрыта. Это семейные тайны, которые окружали мемуаристку с детства. Многие так и остались неразгаданными.

«В моём поколении не принято было расспрашивать и докапываться и правду отвечать было тоже не принято <…> многие из моих сверстников жили по легенде…»

Сергей Миров. Жили-были мы. Хроники узкого круга // Октябрь. 2009. № 5.

Лев Миров, популярный артист советской эстрады, в рассказах внука. По закону жанра возникают смешные эпизоды, анекдоты, хохмы. Но интереснее, на мой взгляд, не они, а история большой еврейской семьи Мировых (возможно, Меировых) за целый век. Начинается она с кантониста Ицыка Мирова, отслужившего в русской армии двадцать пять лет и получившего право покинуть черту оседлости без обязательного перехода в православие.

 

Юрий Манн. «Память-счастье, как и Память-боль…»// Знамя. 2009. № 5.

Известный литературовед, автор книг о художественном мире Гоголя рассказывает о своём военном детстве и студенческой юности. Однако без Гоголя не обошлось. Советская реальность временами представляется автору по-гоголевски фантасмагорической, в частности — формы антисемитизма. Слово «еврей» считалось неприличным и требовало эвфемизма. Из фронтовой газеты:

«…Пример сталинской дружбы народов; плечом к плечу здесь сражаются русский Петров, украинец Карабутенко, татарин Алимов, грузин Гогоберидзе, армянин Давтян и член партии Левин» .

4. Лекарство от депрессии

Юлия Винер. Из цикла «Место для жизни». Рассказы // Новый мир. 2009. № 5.

Герои Юлии Винер привлекают необычностью желаний и поступков. Одинокие и по своей природе слабые люди пытаются защитить свою душу от грубого вмешательства. Они создают свой особый, пусть даже иллюзорный мир. Так, героиня одного рассказа превратила свою неуютную квартирку в настоящий тропический остров. Правда, жизнь скоро разрушила этот рукотворный рай.

Николай Климонтович. Эльдорадо. Рассказы // Октябрь. 2009. № 5.

Женские истории. Интеллигентные дамы советской эпохи: переводчицы, жёны и вдовы писателей, учёных, кинорежиссёров. Уходящая натура. Ветшают их уютные подмосковные дачи. Торжествуют новые Лопахины. Повторяются чеховские сюжеты. Печально, но что же делать?

Автор между тем предлагает замечательный рецепт: «…завести Россини, откупорить бутылку коньяка «Московский», забраться на диван и укутаться с головой».

Михаил Тарковский. «Тойота-Креста». Продолжение // Октябрь. 2009. № 5.

Унылое путешествие из Сибири в Москву и обратно. Вялые любовные интриги и столь же вялые деловые разговоры. Сразу и не поймёшь, с кем разговаривает герой, с москвичкой Машей или с «Тойотой-Крестой».

Повествование заметно оживляется, когда герой отправляется на Восток, к Тихому океану, за новой японской машиной. Новые пейзажи, колорит Восточной Сибири и Дальнего Востока, богаче и живее язык.

Михаил Тарковский — землепроходец, как Семён Дежнёв или Ерофей Хабаров, только пространство Сибири он осваивает не для сбора ясака, а для русской литературы.

Путешествуйте с Михаилом Тарковским, но только на Восток!

См. первую часть повести в августовском номере «Октября» за прошлый год.

4. Язык общения

Борис Херсонский. Поле брани // Новый мир. 2009. № 5.

Речь не о полях сражений, не о воинской доблести. Ещё раз о мате. Поэт, эссеист, психолог, врач Борис Херсонский высказывается на тему квалифицированно, привлекает зарубежный опыт. Оказывается, на «поле брани» у нас много конкурентов. По данным австрийского журнала «Словесная агрессия», сомнительная пальма первенства принадлежит венграм.

CHASKOR.RU

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе