В пятницу, 24 февраля исполнится 125 лет со дня рождения Константина Александровича Федина (1892-1977).
На самом деле важный юбилей.
Дело не только в том, что К.А. Федин, автор романов "Города и годы" и "Братья" - несомненный мастер, у которого нашим современным прозаикам учиться и учиться. А для меня, например, он еще и автор потрясающей книги "Горький среди нас", которую он начал писать и публиковать еще до Великой Отечественной войны, а закончил в середине 60-х. Когда-то эта книга перевернула мое личное представление и о Горьком как человеке и писателе, и о всей эпохе 20-30-х годов, когда Федин много общался с Горьким. Из этой вроде бы вполне "советской" книги я узнал так много о литературных судьбах писателей после революции и во время гражданской войны, что более поздние открытия эмигрантской мемуаристики уже не казались мне полным откровением.
В 90-е годы мы изрядно погрешили против памяти Федина, свели его к образу какого-то литчиновника, не поддержавшего Пастернака в истории с "Доктором Живаго", выступавшего против Солженицына и т. д. За Фединым утвердился малопочтенный шлейф, который тянется за ним и по сей день. Но что мы вообще знаем о Федине? За последнее время о нем ведь не написано почти ничего, кроме документальной книги Юрия Оклянского "Загадки советской литературы. От Сталина до Брежнева" (2015).
В 90-е годы мы погрешили против памяти Федина, сведя его к образу литературного чиновника
Но вот в издательстве ИМЛИ РАН вышел первый том капитального издания "Константин Федин и его современники", подготовленный совместно целым рядом научных институтов, архивов и библиотек: ИМЛИ, ИРЛИ, РГАЛИ, РГБ, РНБ. Ответственный редактор издания - член-корреспондент РАН Наталья Васильевна Корниенко, известная своей неустанной работой с архивом Андрея Платонова. Сам факт ее руководства изданием о многом говорит. И прежде всего - о том, что нам давно пора закончить с делением русских писателей ХХ века на "агнцев" и "козлищ". Пора закончить с бездумной манипуляцией понятиями "советская" и "эмигрантская" литература, с постоянным педалированием темы "Сталин и...", с представлением о том, что до революции у нас была какая-то одна литература, а после нее стала какая-то совсем другая. Пора понять, что никакой России эмигранты с собой не увезли ни на каком "философском пароходе", а продолжали оставаться ее частью, а Россия осталась здесь, как бы ни называлась - РСФСР или Российская Федерация. Но главное - нам пора понять, что история (история литературы в частности) это очень тонкая и сложная материя, сотканная из такого множества "ниточек", переливающаяся таким немыслимым количеством непредсказуемых "узоров", что ее нужно не "переписывать" и не "принимать" или "не принимать", а просто с удивлением в нее всматриваться...
Пора закончить с бездумной манипуляцией понятиями "советская" и "эмигрантская" литература
И это, собственно, и называется культурой.
Федин оставил в этой ткани свой неповторимый узор, уверяю вас, не менее сложный и интересный, чем судьба любого из эмигрантов или писателей, преследуемых поздней советской властью. Биография его удивительна. Саратовский уроженец, сын коммерсанта, владельца писчебумажного магазина, в 22-летнем возрасте Федин отправляется в Германию, чтобы совершенствовать немецкий язык, и попадает туда прямо в начало первой русско-германской войны. Четыре года живет в качестве гражданского пленного и работает... актером в городских театрах Циттау и Герлица. А возвращается в Россию в 1918 году. Благодаря тому самому "позорному" Брестскому миру, который Ленин заключил с немцами.
А в России гражданская война. А часть русских литераторов работает в "красной" прессе, а часть - в "белой". Отступая и наступая вместе со своими частями. Федин сначала работает в Наркомпросе, а затем - в газете 7-й Красной армии "Боевая правда". Начинается как писатель, знакомится с Горьким... А потом НЭП, кооперативные издательства, группа "Серапионовы братья" (Федин, Каверин, Зощенко, Вс. Иванов, Слонимский и другие). Да, советский писатель, не эмигрант. Но между прочим, эмигрантский писатель Роман Гуль в 1928 году в письмах из Берлина называет Федина "Дорогой Константин Александрович" и - о ужас! - получает через него гонорар за публикацию в советском журнале - "Красная новь".
А другой эмигрант, Евгений Замятин, в 1934 году, то есть за два года до смерти в Париже, в письмах обращается к нему "милый Костя" и шлет "сердечный привет".
А Михаил Зощенко, униженный и растоптанный партноменклатурой в 1946 году, в 1957 году в письмах обращается к нему, уже чиновнику, а вскоре и первому секретарю Союза писателей СССР, не иначе как "дорогой Костенька", а он к нему, соответственно, "милый Миша". Или вы думаете, что они лукавили друг перед другом? Нет, они были друзьями еще со времен "Серапионовых братьев". Но одного десять лет не печатают, а второй встанет во главе СП. И единственная книга Зощенко "Избранные рассказы и повести", изданная после начала его опалы и незадолго до смерти в Сестрорецке, вышла благодаря Федину. И Суркову. Благодаря этой книге возник культ Зощенко в 60-е годы. Такая вот трудная история, нужно потратить много труда, чтобы ее понять. Но гораздо больше труда нужно для того, чтобы историю сохранить и сделать достоянием читателей. В свое время дочь Федина Нина Константиновна передала в дар Саратовскому Государственному музею имени К.А. Федина богатейший архив своего отца. Передала безвозмездно, хотя многие из этих раритетов могли быть проданы на зарубежных аукционах за немалые суммы. Федин состоял в переписке с многими классиками ХХ века, в том числе зарубежными - Цвейгом, Ролланом, Брехтом. На основании этого архива и подготовлено это издание.